Трагический характер конфликта в произведении гамлет. Конспект урока по литературе на тему "У

Наверное, пройдет, еще немало времени, пока герои других произведений мировой литературы смогут как-то оттеснить, ослабить мое внимание к образу шекспировского Гамлета. И сколько бы я не перечитывал трагедию, каждый раз буду сочувствовать ему, захватываться его умом и упрямо искать ответ на вопрос, в чем заключается трагедия его судьбы. Я уверен, что каждый читатель найдет в «Гамлете» что-то свое, близкое его сердцу и уму. И на первом месте всегда будет главное - это этические проблемы: борьба добра и зла, назначение человека на земле, противостояние гуманизма и античеловечности. Читаешь пьесу - и все время кажется, что перед тобой своеобразные весы, на обе чаши которых Шекспир вдоль всего рассказа кладет добродетели на недостатки. Возможно, именно поэтому история о Гамлете - это, по моему мнению, изображение цепи конфликтов. Тех самых конфликтов, которые в совокупности представляют конфликт принца Гамлета с действительностью.

Мне бы хотелось очертить три наиболее весомые составляющие этого конфликта. Главное - это непринятие Гамлетом-гуманистом безобразных недостатков королевского двора. Для принца замок в Эльсиноре представляет собой модель мирового зла. Он это понимает, и постепенно его личный конфликт, связанный с убийством отца, превращается в конфликт исторический. Гамлет в отчаянии, ведь ему противостоит не только Клавдий и даже не зло Эльсинора, а и мировое зло. Поэтому перед юношей стоит вопрос: «Быть или не быть?» Наверное, только решив его, Гамлет снова способен уважать себя как личность:

* Быть, или не быть - вот в чем вопрос.
* Что благороднее? Повиноваться судьбы
* И боль от острых стрел ее терпеть,
* Или, столкнувшись в сердце с морем бедствия,
* Положить край ему? Заснуть, умереть -
* И все. (…)

Именно отсюда, думаю, возникает вторая составляющая конфликта Гамлета с действительностью: протест, стремление к борьбе со злом, разобраться с собственным бессилием. Мощь окружающего зла сильнее честности и порядочности героя. Чтобы преодолеть ее, Гамлет должен сначала уничтожить в себе сугубо человеческие чувства: любовь (разрыв с Офелией), родственные отношения (разрыв с матерью), искренность (игра в сумасшедшего), честность (необходимость врать всем, за исключением Горацио), гуманность (Гамлет убивает Полония, Лаерта, Клавдия, устраивает смертную казнь Розенранца и Гильденстерна, становится причиной гибели Офелии и Гертруды).

Гамлет переступает через свою гуманность, но мы видим, что он пренебрегает ею не по собственному желанию. И мы понимаем: в этом - еще одна составляющая трагического конфликта датского принца. Всю жизнь воспитывая в себе высокие чувства, он вынужден теперь уничтожать их под нажимом безобразной действительности и совершать преступление. Познание человеком себя - вот в чем заключается трагедия Гамлета, а не восприятие этого дела - источник конфликта героя с действительностью.

…Мудрым старшим другом вошел Гамлет в мою жизнь, дав достойный ответ на извечный вопрос о жизненном выборе. Столетиями учил Шекспир своих читателей достоинству, чести и премудростям самопознания, рассказав трагическую историю о датском принце, о сложных философских и моральных проблемах. И я убежден, что новые поколения так же, как прошлое и сегодняшнее, будут по-новому, уже из собственных позиций, перечитывать трагедию, открывая для себя существование зла в жизни и определяя собственное отношение к нему.

Страшное преступление - братоубийство - возникает обстоятельством, которое послужило причиной развития сюжета. Но не события, а реакция Гамлета, его выбор стоят в центре пьесы, и предопределяют философское и идейное содержание. В других обстоятельствах, при других условиях, мыслящим порядочным людям всегда приходилось делать похожий собственный выбор, так как зла много, и каждый рано или поздно сталкивается с его проявлениями в собственной жизни. Смириться со злом - почти то же, что оказывать содействие ему, совесть не разрешит успокоиться, и жизнь превратится в сплошное страдание. Уклониться от борьбы, убежать (ведь в этом случае смерть становится своего рода бегством) - это поможет лишиться страданий, но это тоже не выход, так как зло будет продолжать безнаказанно шириться. Не случайно позднее, уже определившись, Гамлет отбирает у Горацио кубок с ядом: смерть слишком легкий и не достойный настоящего человека способ преодоления трудностей. Но чтобы постичь это, ему пришлось пройти сложный путь.

Начать борьбу для Гамлета - это предать собственные моральные принципы (надо убить собственного дядю), ведь снова моральные страдания. Они усложняются еще и тем, что убийцу, враг Гамлета, - король, олицетворение власти, и каждое действие Гамлета может отразиться еще и на судьбе его страны. Итак не удивительно, что он медлит, прежде чем начать метаться. Тем не менее, само промедление наконец предопределяет гибель героя. Но его не могло не быть. Сомнения и промедления являются естественными для характера Гамлета и для самих обстоятельств. Бездумный выбор тоже не может привести ни к чему хорошему, умный человек не может этого не сознавать.

«Гамлет» Шекспира поставил перед человечеством много философских вопросов. Значительная часть их вечные, и каждое новое поколения читателей, открывая для себя литературное наследство Шекспира, задумывается и будет задумываться вслед за героем «Гамлета» над этими философскими проблемами.

1. Новое!

   Что благородней духом - покоряться Пращам и стрелам яростной судьбы? Иль, ополчась на море смут, сразить их Противоборством? Шекспир Трагедия Шекспира, и особенно образ Гамлета, всегда вызывали разноречивые отклики. Немецкий поэт В. Гёте объяснял...

В начале XVII века произошло столкновение старого света, в котором царили феодальная темнота и жестокость, и нового света, которым управляют пагубные пристрастия и сила золота. Наблюдая за столкновением двух зол, гуманисты того времени постепенно теряли...

Отзыв Лермонтова о Гамлете нужно рассматривать на фоне литературной эпохи. В период наивысшего подъема романтизма Шекспир становится знаменем, величайшим, недосягаемым образцом высокой поэзии. «Наибольшее значение Шекспир имел для французского романтизма...

Для мыслящего человека проблема выбора, особенно если речь идет о выборе моральном, всегда трудна и ответственна. Несомненно, конечный итог определяется рядом причин и в первую очередь ценностной системой каждой отдельной личности. Если в своей жизни...

Вопреки широко известным словам из этого произведения «Нет повести печальнее на свете, // Чем повесть о Ромео и Джульетте», - это самая светлая из трагедия Шекспира, в которой, в сущности, реализована концепция зрелых комедий драматурга.

В «Ромео и Джульетте» буквально на глазах рождается новый, гармоничный мир, созданный для счастья героев: на их стороне церковь (в лице брата Лоренцо, тайно их венчающего); власти, осуждающие семейную вражду; да и сами семейства Монтекки и Капулетти не помнят причины распри и готовы примириться.

Теперь представим себе, что вражда семейств действительно непримирима и что произошли те события, которые описаны в произведении (Ромео убивает брата Джульетты Тибальта; Джульетта, чтобы избегнуть брака с нелюбимым Парисом, выпивает зелье брата Лоренцо и засыпает сном, похожим на смерть, ее хоронят; Ромео по случайному стечению обстоятельств вовремя не узнает о том, что Джульетта жива, и у ее тела готовится выпить яд). Представим, что - при всех этих обстоятельствах Ромео повременил несколько секунд. Джульетта проснулась бы (в момент, когда он отравляется, она уже дышит), герои обрели бы счастье.

Лишь игра случайностей (несчастливых, в отличие от счастливых случайностей в комедиях) и избыток жизненных сил иных героев, заставляющий их торопиться жить и спешить чувствовать, приводит их к гибели. Однако было бы ошибкой видеть в смерти героев только случайность - она торжествует лишь на внешнем уровне, как и в комедиях.

Итог трагедии закономерен: победа все равно за любовью, а не за ненавистью, и над телами Ромео и Джульетты их родители отказываются от своей вражды. Сочетание трагического и комического обнаруживается не только в концепции этой трагедии, но и непосредственно в комических сценах, связанных с колоритным образом Кормилицы и таким ярким персонажем, как друг Ромео Меркуцио. Язык трагедии, насыщенный метафорами, эвфуистическими оборотами, игрой слов, также подтверждает жизнерадостную, ренессансную основу этой ранней шекспировской трагедии.

«Юлий Цезарь». В «Юлии Цезаре» обнаруживается отход от этой жизнерадостности. Развитие трагического начала в этой «античной трагедии» свидетельствует о переходе на новые позиции, предопределенные в трагедиях следующего периода. Эта трагедия близка хроникам (не случайно Юлий Цезарь, чьим именем названо произведение, погибает в 3 действии, т. е. в середине пьесы).

«Великие трагедии». Этот термин применяется для обозначения четырех трагедий Шекспира, составляющих вершину его творчества: «Гамлет», «Отелло», «Король Лир» и «Макбет». По Л. Е. Пинскому, магистральный сюжет трагедий - судьбавыдающейся личности, открытие человеком истинного лица мира. Характер трагического меняется: исчезает ренессансный оптимизм, уверенность, что человек - «венец всего живущего», герои открывают длясебя дисгармоничность мира, неведомую им ранее силу зла, они должны сделать выбор, как им существовать в мире, покушающемся на их достоинство.

В отличие от хроник, связанных воедино, трагедии Шекспира (и том числе и ранние) не составляют цикла. Если в них встречаются одни и те же персонажи (например, Антоний в «Юлии Цезаре» и в «Антонии и Клеопатре»), то это, по существу, разные люди, задача идентичности персонажей в трагедиях не стоит. В трагедии немыслимо появление близнецов: жанр требует неповторимости личности.

Герой трагедии Шекспира - могучая, титаническая фигура, он сам выстраивает линию своей судьбы и отвечает sa сделанный им выбор (в отличие от сложившегося к концу 18 в. жанра мелодрамы, в которой герой, а чаще героиня, чистые, но слабые создания, испытывают удары неведомого рока, страдают от преследований со стороны ужасных злодеев и спасаются благодаря помощи покровителей).

Как отмечал Пинский, в комедиях Шекспира герой «несвободен», он подчинен природным влечениям, мир, напротив, «свободен», что проявляется в игре случайностей. В трагедиях все наоборот: мир бесчеловечно упорядочен, несвободен, герой же свободно решает «быть или не быть», основываясь лишь на том, «что же благородней».

Каждая из трагедий неповторима и по своей структуре. Так, композиция «Гамлета» с кульминацией в середине произведения (сцена «мышеловки») ничем не напоминает гармоничную композицию «Отелло» или композицию «Короля Лира», в которой по существу, отсутствует экспозиция.

В некоторых трагедиях появляются фантастические существа но если в «Гамлете» появление призрака вытекает из концепции Единой цепи бытия (это результат совершенного преступления) то в «Макбете» ведьмы, появляются задолго до преступления героя, они - представительницы зла, которое становится не временной (в периоды хаоса), а постоянной составляющей мира.

«Гамлет». Источниками сюжета для Шекспира послужили «Трагические истории» француза Бельфоре и, видимо, не дошедшая до нас пьеса (возможно, Кида), в свою очередь восходящие к тексту датского летописца Саксона Грамматика (ок. 1200). Главная черта художественности «Гамлета» - синтетичность: синтетический сплав ряда сюжетных линий - судеб героев, синтез трагического и комического, возвышенного и низменного, общего и частного, мистического и бытового, сценического действия и слова, синтетическая связь с ранними и поздними произведениями Шекспира.

Трактовки образа Гамлета. Гамлет - одна из самых: загадочных фигур мировой литературы. Вот уже несколько столетий писатели, критики, ученые пытаются разгадать загадку этого образа, ответить на вопрос, почему Гамлет, узнав в начале трагедии правду об убийстве отца, откладывает месть и в конце пьесы убивает короля Клавдия почти случайно. И. В. Гёте видел причину этого парадокса в силе интеллекта и слабости воли Гамлета.

Сходную точку зрения развивает В. Г. Белинский, добавляя: «Идея Гамлета: слабость воли, но только вследствие распадения, а не по его природе». И. С. Тургенев в статье «Гамлет и Дон Кихот» отдает предпочтение испанскому идальго, критикуя Гамлета за бездеятельность и бесплодную рефлексию. Напротив, кинорежиссер Г. М. Козинцев подчеркнул в Гамлете активное начало.

Одну из самых оригинальных точек зрения высказал выдающийся психолог Л. С. Выготский в «Психологии искусства». По-новому переосмыслив критику Шекспира в статье Л. Н.Толстого «О Шекспире и о драме» Выготский предположил, что Гамлет не наделен характером, он является функцией действия трагедии. Тем самым психолог подчеркнул, чтоШекспир - представитель старой литературы, не знавшей еще характера как способа обрисовки человека в словесном искусстве.

Л. Е. Пинский связал образ Гамлета не с развитием сюжета в привычном смысле этого слова, а с «магистральным сюжетом» «великих трагедий» - открытием героем истинного лица мира, в котором зло более могущественно, чем это представляюсь гуманистами.

Именно способность познать истинное лицо мира делает трагическими героями Гамлета, Отелло, короля Лира, Макбета. Они - титаны, превосходящие обычного человека интеллектом, волей, смелостью. Но Гамлет отличается от трех других протагонистов шекспировских трагедий.

Когда Отелло душит Дездемону, король Лир решает разделить государство между тремя дочерьми, а потом долю верной Корделии отдает лживым Гонерилье и Регане, Макбет убивает Дункана, руководствуясь предсказаниями ведьм, - шекспировские герои ошибаются, но зрители не ошибаются, потому что действие построено так, чтобы они могли знать истинное положение вещей.

Это ставит обычного зрителя выше титанических персонажей: зрители знают то, чего они не знают. Напротив, Гамлет только в первых сценах трагедии знает меньше зрителей. С момента его разговора с Призраком, который слышат помимо участников только зрители, нет ничего существенного, чего бы не знал Гамлет, но зато есть нечто такое, чего зрители не знают.

Гамлет заканчивает свой знаменитый монолог «Быть или не быть?» ничего не значащей фразой «Но довольно», оставляя зрителей без ответа на самый главный вопрос. В финале, попросив Горацио «рассказать все» оставшимся в живых, Гамлет произносит загадочную фразу: «Дальнейшее - молчанье». Он уносит с собой некую тайну, которую зрителю не дано узнать. Загадка Гамлета, таким образом, не может быть разгадана. Шекспир нашел особый способ выстроить роль главного героя: при таком построении зритель никогда не может почувствовать себя выше героя.

ТАИНСТВЕННОСТЬ ТРАГИЧЕСКОГО

Рассматривая трагедии Шекспира, мы увидим далее всю сложную диалектику добра и зла, как она проявляет­ся в характерах, поступках и переживаниях героев. Однако трагическое у Шекспира всегда связано с последствиями для общества в целом. Человек не только кузнец своего счастья или несчастья. Он отвечает за благополучие дру­гих, за все общество. Крупица зла нарушает равновесие всего общественного организма и приводит к дисгармонии всей жизни.

Трагическое у Шекспира глубоко социально в своей основе, ибо жизнь каждого человека тысячами нитей свя­зана с жизнью всех остальных. Это тем более так, ибо герои Шекспира занимают высокое социальное положение и каждый их поступок самым непосредственным образом влияет на состояние общества и государства.

Сила шекспировского трагизма определяется мощью характеров его героев и вовлеченностью всего общества в трагический конфликт. Не только общество, но и природа сопричастна тем потрясениям, которые происходят в жиз­ни отдельного человека.

Здесь мы подходим к вопросу, который имеет особен­но существенное значение для понимания природы траги­ческого.

Почему последующие века, не менее насыщенные траги­ческими противоречиями, не породили столь высокой и органичной формы трагедии, как та, которую создал Шек­спир?

В первую очередь, это обусловлено причинами обще­ственно-нравственного порядка, точнее, тем, каков, выра­жаясь философски, субъект трагедии, или, попросту го­воря, тем, каковы люди, на чью долю выпадает трагиче­ская судьба.

Трагедии, изображаемые Шекспиром, возможны толь­ко там, где люди обладают полнотой и цельностью харак­тера, но где, вместе с тем, жизнь начинает требовать, что­бы они поступились именно этими своими качествами, пере­стали быть самими собой.

Вследствие этого возникает раздвоенность, более или менее свойственная трагическим героям. Они перестают по­нимать жизнь, самих себя, и мир становится для них загадочным. Готовые жизненные понятия, которыми они обладают, оказываются несовместимыми с действитель­ностью. Жизнь и человек становятся, таким образом, за­гадочными.

С этим вступает в противоречие наивно-поэтическое сознание, завещанное Шекспиру и его современникам пред­шествующими веками, когда была создана всеобъемлю­щая космогония, одновременно поэтическая и схоластиче­ская, как это наглядно видно в «Божественной комедии» Данте. Реальные закономерности жизни такое сознание подменяет фантастическими представлениями о причинных связях жизненных явлений. Оно создает твердую шкалу оценок для разных проявлений добра и зла.

Сознание самого Шекспира и его героев еще полно и поэтических представлений о мире, и памяти о том, как расценивает вековечная мораль,- что хорошо и что дурно, но все это уже не согласуется с жизнью. Коротко говоря, трагическое неизбежно связано с «гибелью богов». Как и в золотом веке Древней Греции, когда расцвела трагедия, сознание эпохи Возрождения еще является поэтичным по своему окладу и, вместе с тем, оно уже не удовлетворяется наивно-мифологическим объяснением мира. Отчасти оно уже является рассудочным сознанием.

Это сочетание и предопределяет весь строй творчества Шекспира, а его трагедии в особенности. В комедиях Шекс­пира столкновение поэзии и рассудка создает ту причуд­ливую поэтическую иронию, которая придает особую пре­лесть этим произведениям. В трагедиях мысль бьется в тенетах наивного сознания, стремится вырваться из него, но ни старое, ни новое не побеждает окончательно. Поэто­му как герои Шекспира, так и сам он и знают и не знают причины несчастий. Они одновременно и понятны и все же в значительной мере непостижимы. Уже нет судьбы как олицетворенного воплощения таинственной причины неиз­бежности гибели героя, но все же в цепи причин и след­ствий сохраняется таинственность - некая не поддаю­щаяся анализу роковая неизбежность вовлечения героя в трагический конфликт и столь же непреклонная необхо­димость катастрофического исхода конфликта.

Трагедии Шекспира отличаются четкостью и предель­ной выразительностью антагонизмов, но финалы их полны неопределенности. Ни один конфликт их не завершается таким решением, которое давало бы определенные, единственные ответы на всю сумму вопросов, поднятых боре­ниями героев с обстоятельствами и с самими собой. Их не завершает никакая позитивная мораль, выводы, которые содержали бы ясный урок. Это естественное следствие то­го состояния сознания, которое составляет основу траги­ческого мировосприятия Шекспира.

Могучий ум художника-мыслителя доходит до самых корней зла. Он обнажает язвы хищничества и эгоизма, видит общественные несправедливости, тяжкую длань дес­потизма, иго неравенства, извращающую роль золота, и все же остается страшная, роковая, необъяснимая загадка: по­чему человек, зная, что мешает счастью, не может истре­бить зла и оно все более поражает даже лучшие и силь­нейшие души?

Полем действия трагедий (за исключением «Отелло») является все государство. Политическая сторона конфлик­тов получает ясное решение. Смуты и междоусобицы за­вершаются восстановлением порядка и утверждением более или менее законной власти. Но это - единственное, что получает решение в трагедиях. Такие финалы могли бы удовлетворить, если бы конфликт имел своим средоточием сферу государственности и страсти героев были бы поли­тическими. Однако не приходится доказывать, что при всей вовлеченности персонажей в конфликты государствен­но-политического характера, суть трагедий не в них.

Корни конфликтов являются социальными, но траге­дии у Шекспира человеческие. Почему страдает человек и как он страдает, может быть объяснено социальными причинами лишь в конечном счете. Социальное создается самими людьми, но человек не простая сумма социальных качеств, из которых складываются его отношения с дру­гими. Одно дело общественная направленность жизнедея­тельности, другое - то, что творится в самом человеческом существе, тот родник, из которого вытекает все живое. Почему один в бедности добр, а другой - жесток, почему избыток делает одного скупым, а другого - щедрым, что заставляет одного посвятить свои силы общему благ), а другого - благу личному, короче, почему при равных внешних условиях, люди внутренне не равны?

Повторяю, вопрос не сводится к установлению социаль­ных основ трагического. Шекспир уже в ранних произве­дениях обнаружил понимание их, и с годами оно все более углублялось. Эту загадку он разгадал с прозорливостью, удивительной для его времени. Но осталась загад­ка рождения зла в самом человеке, в его мозгу, в его душе. Как может человек оскорбить, втоптать в грязь, убить другого человека? Что это за страшная сила, кото­рая спрятана в человеческом сознании и вдруг вырывается для того, чтобы сеять зло, разрушение и смерть? Гамлет спрашивает мать: «Что за бес запутал вас?» Что за бес запутал героев трагедий, совершающих нарушения чело­вечности?

Легче всего ответить на это относительно Отелло. Там этот бес предстает в человечьем облике, и мы знаем его имя. Не трудно увидеть, что и Макбета запутал бес в об­личье его жены. Но всем бесам помогает нечто, находя­щееся в душах совращаемых, этот бес таится в них самих, и не только в Отелло и Макбете, но и в Лире, и в Кориолане, и в Антонии, и даже в Бруте и Гамлете, что послед­ний, кстати сказать, вполне сознает.

Ренессансный гуманизм начал с утверждения благой природы человека. В эпоху Шекспира он усомнился в ней. Марло был первым из драматургов, кто открыл сатанин­ское начало в человеке. К этому пришел и Шекспир, а с ним Чепмен и Бен Джонсон и позднее Вебстер.

Трагедии Шекспира обнаруживают перед нами картину все более углубляющегося осознания противоречий и от­сутствие реальных предпосылок для решения их. Шекспир это знал, и отсюда происходила возрастающая мрачность создаваемых им трагических картин.

Поставленная им в трагедиях проблема природы чело­века не получает в них теоретического решения, сводимого к удобной и обнадеживающей формуле. Можно объяснить, но нельзя оправдать гибель лучших, и особенно лучших из лучших, как Дездемона и Корделия. Мир, в котором возможно подобное, достиг предела бесчеловечности.

Внешний конфликт в наиболее глубоких произведениях Шекспира является основой для драматического конфликта иного рода, происходящего в душевном мире его героев. Однако, прежде чем сказать об этом, надо со всей решительностью отвергнуть недооценку конфликта внешнего. Неверно, да и нельзя свести сущность драматизма Шекспира к чистому психологизму. Если проводить аналогию между искусством и жизнью, то внешнее действие в пьесах Шекспира - это объективная действительность, жизненные обстоятельства, тогда как душевные состояния его героев - субъективная, глубоко личная реакция человека на мир. Для человека жизненный процесс состоит во взаимодействии этих начал. Люди существуют в реальном мире, и все, что происходит в их душах, в их сознании, неотторжимо от реальности, имеет смысл только в связи с ней. Точно так же невозможно отделить друг от друга внешние драматические обстоятельства и душевные драмы героев Шекспира. Художественному воспроизведению условий, в которых живут его герои, Шекспир уделяет не меньше внимания, чем выражению душевных движений. С точки зрения правдоподобия внешние обстоятельства в драмах Шекспира не всегда точны, но они приспособлены к тому, чтобы создать именно ту среду, которая необходима для придания драматизма судьбам героев.

Это очевидно в такой пьесе, как «Ромео и Джульетта» . Раздор между семействами Монтекки и Капулетти придает особый драматизм страсти юных героев. Живи их родители в мире, любовь детей была бы идиллической. Сами по себе чувства Ромео и Джульетты гармоничны. Но герой и героиня вполне сознают, что внешние обстоятельства ставят их любовь в противоречие с условиями, в каких они живут. Это подчеркнуто в словах Хора между первым и вторым актами:

Ромео любит и любим прекрасной
В обоих красота рождает страсть.
Врага он молит; с удочки опасной
Она должна любви приманку красть.
Как враг семьи заклятый, он не смеет
Ей нежных слов и клятв любви шепнуть.
Возможности тем боле не имеет
Она его увидеть где-нибудь.
Но страсть даст силы, время даст свиданье
И сладостью смягчит все их страданья.

(II, Пр., 5. ТЩК)

Речь идет здесь не просто о внешних препятствиях, мешающих соединению Ромео и Джульетты, а о принципиально новом отношении к любви, возникшем в эпоху Возрождения.

Средневековая рыцарская любовь была любовью внебрачной - рыцарь поклонялся супруге своего феодального владыки, и они должны были блюсти тайну своих отношений. Эпоха Возрождения стремится к единству любви и брака. В «Комедии ошибок» Адриана добивается того, чтобы ее отношения с мужем не были формальным союзом, а основывались на взаимной любви. Во всех комедиях Шекспира утверждается ренессансное понимание любви, которая венчается браком. Ромео и Джульетта стремятся к тому же. Первое доказательство любви, которого требует Джульетта, - согласие Ромео немедленно обвенчаться, и он с радостью идет на это. Но им, как мы знаем, не дано простейшего в глазах человека Возрождения счастья - открытого признания их любви и ее законного оформления в браке. Это придает особую остроту их чувствам, что всегда бывает следствием препятствий, которые делают невозможным открытое общение любящих. Вражда семей вторгается в душевный мир героев.

Когда Ромео после тайного венчания с Джульеттой сталкивается с Тибальтом, он пробует установить с ним новые отношения:

  у меня, Тибальт, причина есть
Любить тебя; она тебе прощает
Всю ярость гневных слов.

(III, 1, 65. ТЩК)

Но убийство Меркуцио кладет конец примирительному отношению Ромео, он сражается с Тибальтом и, мстя за друга, убивает его. Клубок взаимоотношений оказывается очень сложным:

Мой лучший друг, - и что ж, смертельно ранен
Из-за меня! Тибальтом честь моя
Поругана! Тибальтом - тем, с которым
Я породнился час тому назад!

(III, 1, 115. ТЩК)

Какую душевную бурю переживает Ромео: любовь к другу сталкивается с любовью к Джульетте. Ради Джульетты он не должен был бы мстить ее родичу, но дружба и долг чести требуют иного, и Ромео следует их велениям. Не раздумывая о последствиях, он действует под впечатлением гибели друга. Этот поступок, как мы знаем, оказывается роковым: Ромео, желавший было сделать первый шаг к примирению родов и протянувший руку Тибальту, убив его, еще больше разжигает вражду, а себя подвергает герцогской каре. Она, правда, оказывается сравнительно мягкой - Ромео не казнят, а только изгоняют, но для него разлука с Джульеттой равносильна смерти.

Джульетта тоже не остается в стороне от семейной распри. Как и Ромео, она тоже сначала думала, что преграду, разделяющую их семейства, легко перейти. Ей казалось, что Монтекки - только имя и что человеческая сущность важнее родовых распрей. Но, узнав о том, что Ромео убил Тибальта, Джульетта загорается гневом как настоящая Капулетти; она клянет убийцу (кстати сказать, в великолепных оксюморонах):

О куст цветов с таящейся змеей!
Дракон в обворожительном обличье!
Исчадье ада с ангельским лицом!
Поддельный голубь! Волк в овечьей шкуре!
Ничтожество с чертами божества!
Пустая видимость! Противоречье!
Святой и негодяй в одной плоти!
Чем занята природа в преисподней.
Когда она вселяет сатану
В такую покоряющую внешность?

(III, 2, 73. БП)

Но любовь быстро побеждает в Джульетте семейные привязанности. Индивидуальное оказывается сильнее родового чувства, и Джульетта начинает говорить совершенно противоположное:

Супруга ль осуждать мне? Бедный муж,
Где доброе тебе услышать слово,
Когда его не скажет и жена
На третьем часе брака? Ах, разбойник,
Двоюродного брата умертвил!
Но разве было б лучше, если б в драке
Тебя убил разбойник этот, брат?

(III, 2, 97. БП)

Душевная борьба была недолгой у Ромео и Джульетты - они вообще быстры в чувствах. Не длительность, а сила служит мерой их переживаний, а страсть их велика.

Надо, однако, признать, что хотя Ромео и Джульетта ощущают противоречия своего положения, внутреннего конфликта в самой их любви нет. Это не лишает произведение трагизма. Прекрасна а, идеальная страсть оказалась в противоречии с враждой семейств любящих, сам Гегель признал такую коллизию достаточно трагической .

В «Юлии Цезаре» мы уже встречаемся с внутренним конфликтом, который тесно сопряжен с конфликтом государственным . Брут признается:

Я сна лишился с той поры, как Кассий
О Цезаре мне говорил.
Меж выполненьем замыслов ужасных
И первым побужденьем промежуток
Похож на призрак иль на страшный сон:
Наш разум и все члены тела спорят...

(II, 1, 61. МЗ)

Почти то же самое говорит Макбет (ср. I, 7, 1, см. стр. 130). Открытой натуре Брута чуждо вступать в тайный сговор, самая идея заговора ему глубоко неприятна. Прибегая к фигуре олицетворения, Брут говорит:

        О заговор.
Стыдишься ты показываться ночью,
Когда привольно злу. Так где же днем
Столь темную пещеру ты отыщешь,
Чтоб скрыть свой страшный лик? Такой и нет.
Уж лучше ты его прикрой улыбкой:
Ведь если ты его не приукрасишь,
То сам Эреб и весь подземный мрак
Не помешают разгадать тебя.

(II, 1, 77. МЗ)

Брут выражает здесь объективное, авторское отношение к заговору, но оно совпадает с тем, что должен чувствовать он, как честный римлянин. Это видно по его дальнейшему поведению в сцене сговора. Когда Кассий требует, чтобы все поклялись, Брут заявляет: «Не надо клятв» (II, 1, 115). С римлянина достаточно слова, честь - надежная гарантия верности делу. Кассий предлагает расправиться и со сторонниками Цезаря. Брут против того, чтобы заговор для восстановления республики превратился в кровавую бойню:

Мы против духа Цезаря восстали,
А в духе человеческом нет крови.
О, если б без убийства мы могли
Дух Цезаря сломить!

(II, 1, 167. МЗ)

Брут сожалеет, что бескровный переворот невозможен. Он хотел бы обойтись без пролития крови не только из принципа гуманности вообще, но и из-за чувств, которые питает к Цезарю. Кассий убеждает Брута в том, что заговор имеет в виду благородные цели. Брут надеялся, что можно будет ограничиться устранением Цезаря. Идеалист в политике, он совершает роковую для себя и для всего дела ошибку, настаивая на том, чтобы не убивали Антония. Когда же после всех перипетий Брут кончает с собой, он произносит знаменательные слова:

О, Цезарь, не скорбя,
Убью себя охотней, чем тебя!

(V, 5, 50. МЗ)

В том, что Брут перед смертью вспоминает Цезаря, сказывается его постоянная проверка, правильно ли поступил он, подняв руку на диктатора. После начальных колебаний Брут как будто убедился в необходимости убийства Цезаря, но потом все пошло не так, как он ожидал. Справедливое дело потерпело поражение, и это в его глазах ставит под сомнение целесообразность заговора против Цезаря. Брут до конца сохраняет душевную стойкость перед лицом опасностей и смерти, но не покидающая его мысль о Цезаре лучше всего свидетельствует о том, что он так и не смог оправдать в своих глазах убийство, совершенное им.

Если отвлечься от многих философско-психологических домыслов о герое самой прославленной трагедии Шекспира, то для Шекспира и его современников центральная нравственная проблема Гамлета была близка к той, которая намечена во внутреннем конфликте Брута. Ни в коей мере не отвергая философского смысла трагедии, следует все же не пренебрегать ее фабулой и той реальной драматической ситуацией, в которую поставлен герой.

Вспомним: призрак возлагает на Гамлета долг мести за два преступления Клавдия - убийство короля и кровосмесительный брак с вдовой брата (I, 5, 25 и 80). Критики, задающиеся вопросом, почему Гамлет после свидания с призраком не бросается сразу на Клавдия и не пронзает его кинжалом, забывают о многих обстоятельствах, которые введены Шекспиром в традиционный жанр трагедии мести для того, чтобы вывести ее за эти узкие рамки и придать ей общечеловеческий интерес.

В отличие от предшествующих образов мстителей в английской драме эпохи Возрождения, Гамлет не является персонажем, воплощающим лишь одно возмездие. Будь это так, вопрос о том, почему он медлит, имел бы основание. Но Хамлет не односторонний характер, имеющий в жизни всего лишь одну цель - месть, а многогранная человеческая личность. Содержание трагедии выходит далеко за пределы темы мести. Любовь, дружба, брак, отношения детей и родителей, внешняя война и мятеж внутри страны - таков круг тем, непосредственно затронутых в пьесе. А рядом с ними философские и психологические проблемы, над которыми бьется мысль Гамлета: смысл жизни и назначение человека, смерть и бессмертие, духовная сила и слабость, порок и преступление, право на месть и на убийство . Но как ни обширно) содержание трагедии, она имеет драматический стержень.

Месть Гамлета не решается простым ударом кинжала. Даже практическое осуществление ее наталкивается на серьезные препятствия. Клавдий имеет надежную охрану, и к нему нельзя подступиться. Но внешнее препятствие менее значительно, чем та нравственная и политическая задача, которая стоит перед героем. Чтобы осуществить месть, он должен совершить убийство, то есть такое же преступление, какое лежит на душе Клавдия. Месть Гамлета не может быть тайным убийством, она должна стать публичной карой преступника. Для этого надо сделать очевидным для всех, что Клавдий - низменный убийца.

У Гамлета есть и вторая задача - убедить мать в том, что она совершила серьезное нравственное нарушение, вступив в кровосмесительный брак. Месть Гамлета должна быть не только личным, но и государственным актом, и он сознает это. Такова внешняя сторона драматического конфликта.

Она осложняется глубоким душевным надломом - Гамлет утратил веру в ценность жизни, в любовь, все кажется ему мерзким. Для выполнения задачи, возложенной па него, надо обладать внутренним убеждением в том, что имеет смысл бороться. Мы являемся свидетелями душевной борьбы, переживаемой героем. Для нашего времени наибольший интерес представляет именно эта сторона трагедии, потому что в ней раскрывается рождение психологии человека нового времени. Но, к сожалению, слишком часто драматизм этого процесса упускается из виду в силу пренебрежения единством действия, характера и мысли в пьесе. Противоречия в поведении и речах героя есть следствия особого художественного метода, примененного Шекспиром. Если мы верим в одну из аксиом шекспировской критики - что характер Гамлета развивается, - то остается лишь признать, что развитие вовсе не обязательно идет прямолинейно. Шекспир показывает развитие личности, происходящее драматически, поэтому естественно, что оно совершается скачками и переходами из одной крайности в другую.

Выше неоднократно цитировались отдельные места трагедии «Гамлет», в которых недвусмысленно выражены проблемы, стоящие перед героем, поэтому здесь достаточно ограничиться кратким указанием на то, как в самой трагедии определены внешний и внутренний конфликты. Преступление Клавдия - нравственная язва, заразившая всю страну. Это сознает не только Гамлет, но и другие персонажи, отчасти даже сам Клавдий. Всеобщая порча выдвигает перед героем вопрос о природе человека, и он утрачивает веру в оптимистический идеал гуманизма, что человек изначально добр. Трудность задачи требует от Гамлета осмысления путей и целей мести. На этой почве возникает разлад между мыслью и волей, желанием и действием. Стремясь руководствоваться разумом, Гамлет, однако, действует импульсивно, и его необдуманные поступки создают для Клавдия возможность обрести союзника в борьбе против принца, что становится непосредственной причиной гибели героя.

Гамлет сознает неполноценность своей личности, понимает опасность своего внутреннего разлада. Он понимает, что не только порок, но даже малый недостаток, слабость пятнают человека. Пользуясь приемом драматической иронии, Шекспир иногда вкладывает в речи персонажей мысли общего характера, и сначала кажется, будто они имеют чисто внешний смысл, тогда как на самом деле касаются существа действия. Когда Гамлет в начале трагедии отправляется со стражниками посмотреть, не появится ли призрак, во дворце происходит пир. Гамлет рассуждает о том, что при Клавдии в Дании развилось повальное пьянство, позорящее всю страну. Хотя любовь к вину не самый страшный из пороков, но беда от него большая для репутации народа. В связи с этим Гамлет замечает:

Бывает и с отдельным человеком,
Что, например, родимое пятно,
В котором он невинен, ибо, верно,
Родителей себе не выбирал,
Иль странный склад души, перед которым
Сдается разум, или недочет
В манерах, оскорбляющий привычки, -
Бывает, словом, что пустой изъян,
В роду ли, свой ли, губит человека
Во мненьи всех, будь доблести его,
Как милость божья, чисты и несметны.
А все от этой глупой капли зла,
И сразу все добро идет насмарку.

(I, 4, 23. БП)

Вся окружающая жизнь разлагается от капли зла, проникающей в человеческие души. Но это не все. Герои Шекспира наделены особым чувством личного достоинства, им мало внутреннего сознания своей добродетели. Гуманистическая мораль заимствовала от рыцарства идею того, что моральные достоинства должны проявляться публично и получать общественное признание. Поэтому для Гамлета вопрос о его репутации немаловажен. В целях борьбы он притворился безумным, вел себя странно, но когда наступает последний миг расставания с жизнью, он не хочет уйти из нее запятнанным. Его последнее желание - чтобы Горацио рассказал о нем истину «непосвященным» (V, 2, 352). Он боится оставить по себе «раненое имя» (V, 2, 355). Когда Горацио хочет выпить яд, чтобы уйти из жизни вместе с другом, Гамлет останавливает его:

Будь другом мне и поступись блаженством,
Дыши тяжелым воздухом земли.
Останься в этом мире и поведан
Про жизнь мою

(V, 2, 357. БП)

Что и говорить, обстоятельства жизни и гибели Гамлета сложны, но через всю трагедию проходит мысль о благородстве его как человека и о том, как трудно остаться незапятнанным в мире, отравленном злом.

В «Отелло» герой впадает в заблуждение, и истинный смысл совершенного им открывается ему слишком поздно. В «Макбете» герой с самого начала знает, в чем сущность его трагедии; Шекспир вкладывает в уста Макбета слова, выражающие сущность внутреннего конфликта героя:

Чуть жизни ты подашь пример кровавый,
Она тебе же даст урок.
Ты в кубок яду льешь, а справедливость
Подносит этот яд к твоим губам.

(I, 7, 8. БП)

Совершив убийство, Макбет лишил себя покоя - зарезал сон, -

    Невинный сон, тот сон,
Который тихо сматывает нити
С клубка забот, хоронит с миром дни,
Дает усталым труженикам отдых,
Врачующий бальзам души,
Сон, это чудо матери-природы,
Вкуснейшее из блюд в земном пиру.

(II, 2, 37. БП)

Своими преступлениями Макбет поставил себя вне человечества. Вместо ожидаемых благ корона принесла ему постоянные тревоги, он отринул от себя всех и остался в страшном одиночестве:

      Я дожил
До осени, до желтого листа.
На то, что скрашивает нашу старость, -
На преданность, любовь и круг друзей, -
Не вправе я рассчитывать. Проклятья,
Прикрытые трусливой лестью, -
Вот что мне осталось, да дыханье жизни,
Которую б не прочь я прекратить,
Когда бы с нею мог расстаться.

(V, 3, 22. БП)

Страшная душевная борьба, пережитая им, ужасы, которыми он наполнил жизнь страны, - все оказалось впустую. Макбет приходит к выводу, что жизнь вообще бесплодна, он приравнивает ее к эфемерному театральному представлению, а человека - к актеру, который недолго кривляется на сцене. Эти мысли выражены в такой впечатляющей поэтической форме, что их можно принять за мнение самого Шекспира. Но этот великолепный монолог неотделим от личной судьбы Макбета: «шум и ярость» оказались ни к чему в жизни его, а не вообще, ибо этому противостоит «официальная» мораль пьесы, выражающаяся в победе Малькольма. Но этот несомненно положительный персонаж выглядит бледным рядом с «отрицательным» Макбетом и не вызывает никаких эмоций, тогда как в личности злодея есть некая магическая притягательность. Безусловно осуждая преступность Макбета, Шекспир раскрыл его человеческую трагедию, ничуть не смягчая его вины.

В «Короле Лире» о вине героя вообще едва ли следует говорить. Шекспир очень точно определил степень вины старого короля, вложив ему в уста слова:

        Я не так
Перед другими грешен, как другие -
Передо мной.

(III, 2, 60. БП)

Старый король признает, что совершил ошибку, и шут не устает напоминать о том, что даже Корделию, изгнанную им, Лир не обездолил так, как его обездолили старшие дочери. Трагедия Лира не связана с преступлением, хотя жизненный порядок он нарушил разделом королевства и проклятием младшей дочери. Но несчастье, случившееся с Лиром, составляет внешнюю сторону трагедии. Ее сущность, как известно, состоит в душевном потрясении, через которое он приходит к совершенно новому пониманию жизни. Его идеалом становится чистая человечность, свобода от тех социальных обязательств и связей, которые мешают людям быть людьми в истинном смысле слова. Этот идеал после всех испытаний он находит в Корделии. Для него подлинное счастье, что она, забыв обиду, движимая чистой любовью, вернулась с единственной целью помочь ему. Возвращение Корделии как бы венчает ту истину о жизни, которую Лир обрел в своих страданиях. Она заключается в любви и милосердии. Корделия - их живое воплощение. Потерять Корделию теперь, когда на ней сосредоточился для него весь смысл жизни, означает для Лира утратить все. Вынув дочь из петли, Лир думает, что она оживет, и тогда в нем просыпается надежда:

        этот миг
Искупит все, что выстрадал я в жизни.

(V, 3, 265. БП)

Но он ошибся, и его горю нет предела:

Бедняжку удавили! Нет, не дышит!
Коню, собаке, крысе можно жить,
Но не тебе. Тебя навек не стало,
Навек, навек, навек, навек, навек!

(V, 3, 305. БП)

Самое прекрасное из живых существ погибает, а низшие виды животного мира (читатель, конечно, помнит великую цепь бытия) сохраняют существование. Так метафорически выражается победа зла над добром. В старости Лир испытал слишком много, больше, чем в состоянии вынести человек, и умирает. Когда Эдгар пробует привести Лира в чувство, Кент останавливает его:

    Не мучь. Оставь
В покое дух его. Пусть он отходит.
Кем надо быть, чтоб вздергивать опять
Его на дыбу жизни для мучений?

(V, 3, 313. БП)

Марк Антоний дважды изображен Шекспиром. Первый раз мы видим его в «Юлии Цезаре», и здесь он предстает хитрым политиком, ловким демагогом и, главное, человеком вполне владеющим собой. В «Антонии и Клеопатре» он уже не таков . Правда, он сохранил способность хитрить в политике, но все, что он решает рассудком, потом опрокидывается страстью.

Трагедия Антония определена уже в первой речи, которой открывается драматическая повесть о римском триумвире и египетской царице:

Наш полководец вовсе обезумел!
Тот гордый взор, что прежде перед войском
Сверкал, как Марс, закованный в броню,
Теперь вперен с молитвенным восторгом
В смазливое цыганское лицо,
И сердце мощное, от чьих ударов
Рвались застежки панциря в сраженьях,
Теперь смиренно служит опахалом,
Любовный пыл развратницы студя.

(I, 1, 1. МД)

В сущности, это не что иное, как пролог, речь, излагающая содержание пьесы, ее главную драматическую ситуацию. Когда Антоний испытал всю горечь предательства Клеопатры и безысходность поражения, он повторяет то же самое:

О лживая египетская тварь!..
О колдовство! Ей стоило взглянуть -
И я бросал войска в сраженья.
Подумать, что ее объятья были
Венцом моих желаний, целью жизни!
И вот она, как истая цыганка,
Меня мошеннически обыграла,
И нищим стал я.

(IV, 10, 38. МД)

Антоний потерял владычество над миром, но человеческой доблести не утратил. Страсть к Клеопатре оказалась роковой, но жизнь его отнюдь не была позорной. Потерпев поражение, он кончает с собой, но без душевного надлома Макбета. Жизнь Антония была не свободна от ошибок и компромиссов, но он всегда оставался самим собой, хотя душа его раскалывалась надвое, когда приходилось выбирать между своими политическими интересами и страстью к Клеопатре. И все же он имеет право, подводя итог жизни, сказать о себе Клеопатре:

Не думай про печальный оборот
И смерть мою, но возвращайся мыслью
К минувшим, более счастливым дням,
Когда, владея величайшей властью,
Я благородно пользовался ей.
Да и теперь кончаюсь не бесславно
И не прошу пощады, снявши шлем
Пред земляком, но римлянином гибну
От римских рук.

(IV, 13, 51. БП)

Эту самохарактеристику Антония подкрепляет мнение противников, узнавших о его смерти. Один из них, Агриппа, говорит:

Правители с такой душою - редкость,
Но боги, чтоб не задавались люди,
Нас слабостями наделили.

(V, 1, 31. АА)

Антоний не преступник, как Макбет. Если его поведение причинило зло, то в первую очередь ему самому. Он человек со слабостями, совершающий ошибки, но не порочный. Это необходимо подчеркнуть; сентенцию Агриппы пришлось заново перевести потому, что во всех имеющихся переводах говорится о том, что люди наделены пороками, тогда как в подлиннике речь идет только об ошибках, недостатках, слабостях - some faults. Деталь существенная для нравственной характеристики героя.

Среди пьес Шекспира «Антоний и Клеопатра» более других имеет право называться героической трагедией. Она драматизирует судьбу человека редкостного духа, чье величие и благородство подчеркивается всеми - и приверженцами, и противниками.

В «Кориолане» Шекспир не воспользовался обычным для него приемом выражать центральные идеи пьесы устами героев. Это естественно, ибо не в характере Кориолана заниматься идеями. Он - человек действия, а не мысли, к тому же крайне импульсивный. Им руководят чувства, и он не умеет управлять ими. Но в пьесе есть другой персонаж, которому дана функция посредника во всех драматических ситуациях пьесы, - Менений Агриппа. Он же является, можно сказать, резонером, хотя его личное отношение к происходящему отнюдь не является беспристрастным. Он заинтересованный участник событий, занимающий вполне определенную позицию.

Менений дает такую характеристику Кориолана, которая объясняет неизбежность непримиримого конфликта героя с римским плебсом. По словам Менения, Кориолан «слишком благороден для этого мира», горд и непреклонен, -

Нептун трезубцем и Юпитер громом
И те его польстить им не принудят.
Мысль у него со словом нераздельна:
Что сердце скажет, то язык повторит.
Позабывает он в минуты гнева,
Что значит слово «смерть».

(III, 1, 255. ЮК)

Хотя, под давлением матери и патрициев, Кориолан делал попытки пойти на компромисс с толпой и притвориться покорным, трибуны Брут и Сициний, хорошо зная его натуру, легко спровоцировали конфликт. Перед встречей с Кориоланом Брут подучил Сициния:

Ты сразу же взбесить его попробуй.
Привык он всюду, в том числе и в спорах,
Быть первым. Если разозлить его,
Он начисто забудет осторожность
И выложит нам все, что есть на сердце
Тяжелого. А там его довольно,
Чтоб Марцию хребет переломить.

(III, 3, 25. ЮК)

Так и случилось. Единственное, в чем ошиблись трибуны, - они не смогли сломить Кориолана, но преуспели в том, чтобы поссорить его навсегда с народом. Гордый полководец готов на все, но только не на смирение:

Я не куплю пощаду кротким словом,
Я не смирюсь за все блага на свете...

(III, 3, 90. ЮК)

Он уверен в том, что без него, без его воинской доблести, Рим - ничто и может погибнуть, и в ответ на приговор об изгнании отвечает: «Я сам вас изгоняю» (III, 3, 123). Он покидает Рим, убежденный в том, что важнее всего остаться самим собой. Прощаясь с родными и друзьями, он говорит: «никогда / Не скажут вам, что Марций стал иным, / Чем раньше был» (IV, 1, 51. ЮК).

Однако вскоре Кориолан вынужден признать, что отнюдь не остался таким, как прежде. Изменчив мир, изменчивы люди, меняются отношения: друзья превращаются во врагов, а враги в друзей:

Не то же ли со мной? Я ненавижу
То место, где рожден, и полюбил
Вот этот вражий город.

(IV, 4, 22. ЮК)

Кориолан, который некогда рисковал жизнью для Рима, теперь готов отдать ее, лишь бы отомстить за обиду, нанесенную ему Римом. Однако, как мы знаем, Кориолан отказался от мести, когда к нему пришли мать, жена и сын. В его душе произошел разлад. Авфидий заметил это: «честь твоя и состраданье/ Вступили в ссору» (V, 4, 200. ЮК). Во имя своей чести, поруганной Римом, Кориолан должен был бы мстить, как и намеревался, но мольбы близких, сострадание к ним переломили его волю. Он сознает, что такая перемена может оказаться роковой для него, и говорит матери:

    Счастливую победу
Для Рима одержала ты, но знай,
Что сына грозной, может быть, смертельной
Опасности подвергла.

(V, 3, 186. ЮК)

Предчувствие не обмануло Кориолана. Авфидий воспользовался тем, что римский полководец проявил не свойственное ему прежде милосердие. Это и погубило его. Парадокс судьбы Кориолана состоит в том, что и хорошее, и дурное одинаково были гибельны для него. Он не проявил мягкости там, где это могло не только спасти, но и возвысить его; вместо этого он проявил ее тогда, когда это сделало его гибель от руки вольсков неизбежной.

Большой интерес представляет одна из речей противника Кориолана - Авфидия. Размышляя о том, что поссорило римского героя с народом, он называет несколько возможных причин. Цитируя, разбиваю речь на отдельные отрывки:

1. То ль гордость, что сопутствует удачам,
Попутала его;
    2. то ль неуменье
Использовать разумно то, что было
В его руках;

3. а вместе с тем, как видно,
Не мог он изменить своей природе,
И, снявши шлем, сев на скамью в сенате,
Во время мира вел себя он грозно
И повелительно, как на войне.

(IV, 7, 37. АА)

По мнению Авфидия, достаточно одной из этих причин, чтобы вызвать ненависть народа и быть изгнанным из Рима. Он сам не знает, какая из них привела к разрыву героя с родным городом. Зрителям видно: Кориолан был чрезмерно горд; не сумел воспользоваться плодами своей победы для того, чтобы занять господствующее положение в Риме; не умел изменять своей природе и притворяться.

«Тимон Афинский» - произведение, внешний конфликт которого тесно сплетен с внутренним. Тимона погубила щедрость. Его дворецкий ясно определяет, в чем трагедия героя:

Мой бедный господин, ты пал навеки,
Погубленный своею добротой!

(IV, 3, 37. ПМ)

Он подчеркивает, что это странно - доброта становится источником несчастья для того, кто добр. Убедившись в человеческой неблагодарности, Тимон проникается ненавистью к людям. Однако, как об этом говорилось выше, его ненависть тем сильнее, чем больше он любил людей. В этом отличие Тимона от Апеманта, который был всегда невысокого мнения о людях. Циник Апемант смеется над людьми, Тимон страдает от того, что они изменяют подлинной человечности.

Содержание трагедий шире тех тем, которые затронуты в высказываниях персонажей. Проблемы жизни, поставленные Шекспиром, были предметом многих глубокомысленных исследований, и сказанное здесь не претендует на то, чтобы осветить шекспировские шедевры во всей полноте. Задача была гораздо скромнее - показать, что основные мотивы трагедий выявлены самим Шекспиром. Критика, удаляющаяся от сказанного драматургом, может быть интересна сама по себе, открывать новые аспекты в современном понимании проблемы трагического, но если она не опирается на шекспировский текст, то ее значение для понимания произведений великого драматурга будет весьма относительным.

Вместе с тем, хотя и принято говорить, что Шекспир безграничен, есть пределы и у его мысли. Шекспир дал в своем творчестве так много, что нет необходимости поднимать его значение для нашего времени, приписывая ему то, чего не могло быть в его мыслях ни в какой форме. Стимулы, полученные для мысли, мы смешиваем иногда с тем, что содержится в произведении, вызвавшем их.

Хотя общее мнение считает трагедии Шекспира вершиной его творчества, для него самого они не были тем последним словом о жизни, которое он как художник мог сказать. Его творческая мысль не удовлетворилась достигнутым. Создав столь величественные и прекрасные произведения, Шекспир стал искать новые пути.

Примечания

Н. Берковский. «Ромео и Джульетта», в его кн.: Литература и театр. М., «Искусство», 1969, стр. 11-47; В. Бахмутский. О трагедии Шекспира «Ромео и Джульетта», в сб.: Шекспир на сцене и на экране. М., Изд. ВГИК. 1970, стр. 55-76.

См. Гегель. Эстетика, т. 1. М., «Искусство», 1968, стр. 224.

Ю. Шведов. «Юлий Цезарь» Шекспира. М., «Искусство», 1971.

Из новейшей литературы о «Гамлете» см.: И. Вeрцман. «Гамлет» Шекспира. М., «Художественная литература», 1964; Шекспировский сборник 1961. Изд. ВТО, статьи А. Аникста, И. Вeрцмана, Г. Козинцева, М. Астангова, Д. Урнова, В. Клюева, Н. Зубовой; А. Аникст. «Гамлет, принц Датский», в кн. Шекспир, Собрание сочинений в восьми томах, т. 6. М, «Искусство», 1960, стр. 571-627; М.В. Урнов, Д. АД. Урнов. Шекспир, его герой и его время. М., «Наука», 1964, стр. 125-146; Г. Козинцев. Наш современник Вильям Шекспир. Изд. 2-е. М.-Л., «Искусство», 1966. В сб.: Вильям Шекспир. 1564-1964. М., «Наука», 1964, статьи: А. Кеттл. Гамлет, стр. 149-159, К. Мюир. Гамлет, стр. 160-170.

Н. Берковский. Статьи о литературе. М.-Л., ГИХЛ, 1962, стр. 64-106. Ю. Шведов. «Отелло», трагедия Шекспира. М., «Высшая школа», 1969; Дж.М. Мэтьюз. «Отелло» и человеческое достоинство. В кн.: Шекспир в меняющемся мире. М., «Прогресс», 1966, стр. 208-240; Шекспировский сборник 1947. Изд. ВТО, статьи Г. Бояджиева (стр. 41-56) и Г. Козинцева (стр. 147-174).

В. Комарова. «Кориолан» и социальные противоречия в Англии начала XVII пека. В кн.: Шекспировский сборник 1967. М., изд. ВТО стр. 211-226.

ЛЕКЦИЯ 17

Трагедии Шекспира: "Ромео и Джульетта", "Гамлет", "Макбет", "Отелло", "Король Лир". Отказ от иллюзий раннего периода, открытие трагизма бытия. Трагикомедии: утверждение высокой земной миссии человека.

Мы не знаем, какие обстоятельства личной жизни Шекспира побудили его обратиться к трагедиям, занявшим центральное место в его творчестве начала XVII в. ясно только, что великий драматург был необычайно чуток к веяниям своего времени. Ведь Англия вступила в критический период своего существования. В стране обострялись социальные конфликты, нарастала оппозиция абсолютизму, приближались бури пуританской революции. Вместе с тем трогательная вера гуманистов в неограниченные возможности человека все чаще наталкивалась на жесткую практику реального мира, подстегиваемого эгоизмом, алчностью, властолюбием. Овцы продолжали пожирать людей. Обретший духовную свободу человек продолжал томиться "в лапах зла". И если в средние века вину за это можно было возложить на потусторонние силы, на таинственное провидение или дьявольские козни, то теперь человек оставался с глазу на глаз с себе подобным. А "великая цепь бытия" (небо, земля, преисподняя), в незыблемость которой наряду с большинством гуманистов продолжал верить Шекспир, только напоминала о себе героям шекспировских трагедий то небесными знамениями, то призраками, то ведьмами. Именно человек в его силе и слабости продолжал оставаться не только главным, но и, по сути, единственным героем шекспировских пьес. В этом Шекспир оставался быть представителем Возрождения. Его пьесам не свойственно действенное двоемирие, столь характерное для писателей барокко. Его протагонисты - не великаны, подобно героям Ф. Рабле, потому что великаны живут в сказке, а герои Шекспира - дети земли. Но они сильны как духом, так и телом. Даже Гамлет, один из самых интеллектуальных героев европейской ренессансной литературы, отлично владеет шпагой, превосходя в этом искусного фехтовальщика Лаэрта. Полководцами, участвовавшими в сражениях, были Макбет и Отелло.

Тем горестнее для Шекспира, когда персонажи его трагедий свой ум, свою силу и дарование направляют на разрушение нравственной гармонии, отражающей гармонию мироздания. Избегая картин текущей политической жизни, обращаясь к легендам, старинным сказаниям и иноземным сюжетам, английский драматург с необычайной рельефностью создает картины мирской дисгармонии, вполне понятной любому английскому зрителю. Отсчет мирского неустройства для него естественно было начинать именно с человека, поскольку человек представлял в его глазах микрокосм, позволяющий заглянуть в самое сердце мироздания. Это не означает, что Шекспир безразличен к социальной среде, окружающей человека. Он уделяет ей определенное внимание, но на первый план неизменно выдвигает человека, становящегося средоточием трагических событий. Трагические события бушевали и в исторических "хрониках", но там, как уже отмечалось выше, на первый план выдвигалось английское государство, являвшееся, по сути дела, главным героем хроник. Это делало жанр исторических хроник "открытым", позволяя Шекспиру растягивать драматический сюжет, все время дополняя и развивая события, положенные в его основу (три части "Генриха VI", две части "Генриха IV"). Содержание трагедии исчерпывается судьбой протагониста. Здесь и начало и конец того нравственного напряжения, которое находит выход в трагической развязке. Но, может быть, подобные развязки, обусловленные, как правило, гибелью протагониста, означали разрыв Шекспира с заветами Возрождения, на огромную высоту поставившего человека? Вряд ли это так. Расставаясь с иллюзиями гуманизма, Шекспир продолжал ценить нравственные идеалы, утверждавшие высокую земную миссию человека.

В комедиях, сверкавших карнавальными огнями, мир ласково улыбался зрителям. Герои комедии не претендовали на глубину и сложность. Они были веселыми участниками земного лицедейства. В трагедиях человек становится гораздо значительнее и сложнее. Как раз в трагедиях Шекспира происходит наиболее основательное в литературе эпохи Возрождения "открытие". Этому способствует возросший интерес к "темным" страстям человеческой личности, к реальному миру и его разнообразным противоречиям. Для Шекспира мир не был плоским и однолинейным, как для классицистов более позднего времени. В связи с этим в его трагедиях трагическое свободно сочетается с комическим и возле надменного короля рассыпает свои саркастические остроты пестрый шут.

Романтики начала XIX в. противопоставляли "свободу" шекспировского творчества догматизму классицизма. Реалисты опирались на его авторитет. Молодой Гете несколькими десятилетиями, бросая вызов литературным консерваторам, писал: "Для большинства этих господ камнем преткновения служат прежде всего характеры, созданные Шекспиром. А я восклицаю: природа! природа! Что может быть больше природой, чем люди Шекспира!" ("Ко дню Шекспира", 1771)[Гете И.В. Об искусстве. М., 1975. С. 338.] . В свой черед В.Г. Белинский, высоко ставивший великого драматурга, заявлял в статье "Гамлет, драма Шекспира. Мочалов в роли Гамлета" (1838): "Во всех драмах Шекспира есть один герой, имени которого он не выставляет в числе действующих лиц, но которого присутствие и первенство зритель узнает уже по опущении занавеса. Этот герой есть - жизнь..."[Белинский В.Г. Полн. собр. соч. М., 1953. Т. II. С. 301.]

При этом трагедии Шекспира не подчиняются какой-то единой схеме, они многообразны, как сама человеческая жизнь. Писались они в разное время, подчас даже в разные периоды творческих исканий Шекспира.

Так, в ранний период, в окружении исторических хроник и комедий, в которых мир еще озарен теплым солнечным светом, явилась трагедия "Ромео и Джульетта" (1595). Сюжет этой комедии был широко распространен в итальянской новеллистике эпохи Возрождения. Особенно известна была новелла М. Банделло "Ромео и Джульетта. Всевозможные злоключения и печальная смерть двух влюбленных" (1554). В Англии популярный сюжет был обработан Артуром Бруком в поэме "Трагическая история Ромеуса и Джульетты" (1562), послужившей непосредственным источником Шекспиру.

События пьесы развертываются в городе Вероне под лазурным итальянским небом. Верону омрачает застарелая вражда двух влиятельных родов: Монтекки и Капулетти. Когда и при каких обстоятельствах возникла эта вражда, нам неизвестно. Со временем она утратила свой первоначальный пыл, хотя отзвуки ее порой еще заявляют о себе. То слуги враждующих господ вступают в драку на улице города (I, 1), то неугомонный Тибальд, племянник госпожи Капулетти, готов поразить кинжалом молодого Монтекки, пришедшего без приглашения на бал-маскарад в доме Капулетти (I, 5). Сам глава семьи настроен уже более миролюбиво (I, 5).

С упомянутого бала-маскарада и начинается цепь событий, завершающаяся трагической развязкой. На балу Ромео Монтекки впервые увидел юную Джульетту Капулетти и горячо полюбил ее. Правда, до этого ему уже нравилась одна миловидная девица, но то была не любовь, а лишь увлечение, свойственное молодости. Теперь пришла любовь, горячая, сильная. Полюбила и Джульетта всей силой своей юной души. Стоявшая у них на пути фамильная вражда уже не направляла их сознание. Она была для них пустым звуком. Благожелательный монах Лоренцо, натурфилософ и врачеватель, венчает их втайне ото всех, надеясь, что этот брак прекратит затянувшуюся вражду двух семейств. А тем временем, мстя за гибель своего ближайшего друга, веселого и остроумного Меркуцио, Ромео убивает неистового Тибальда. Веронский князь Эскал, под страхом смерти запретивший поединки, приговаривает Ромео к изгнанию, а родители Джульетты, ничего не зная о ее браке, решают выдать ее за графа Париса. Лоренцо уговаривает Джульетту выпить снотворный напиток, который на время создаст видимость ее смерти. Заканчивается печальная история в фамильном склепе Капулетти. В силу непредвиденных обстоятельств умно задуманный план Лоренцо приводит к катастрофе. Приняв уснувшую Джульетту за покойницу, Ромео выпивает сильнодействующий яд и умирает. Пробудившаяся ото сна Джульетта, найдя своего супруга мертвым, закалывается его кинжалом.

Хотя междоусобная рознь, нарушающая покой Вероны, и играет немаловажную роль в трагедии Шекспира, не она является ведущей темой произведения. Ведущей темой "Ромео и Джульетты" является любовь молодых людей, сразу же привлекающая к себе внимание и симпатии зрительного зала. Превосходно о трагедии Шекспира писал В.Г. Белинский: "Пафос шекспировской драмы "Ромео и Джульетта" составляет идея любви, - и поэтому пламенными волнами, сверкающими ярким цветом звезд, льются из уст любовников восторженные патетические речи... Это пафос любви, потому что в лирических монологах "Ромео и Джульетты" видно не только любование друг другом, но и торжественное, гордое, исполненное упоения признание любви как божественного чувства"[Белинский В.Г. Полн. собр. соч. Т. VII. С. 313.] .

Но ведь одним из завоеваний европейской культуры эпохи Возрождения как раз и являлось весь высокое представление о человеческой любви. В связи с этим трагедия Шекспира превращается в своего рода поэтический манифест английского Возрождения. Любовь прославлял Шекспир и в комедиях, но только в "Ромео и Джульетте" влюбленные ценой жизни утверждают красоту и могущество свободного чувства. Карнавальные краски здесь уже недостаточны. Здесь все гораздо серьезнее, но серьезность эта не гасит тот трепетный свет, который излучает трагедия.

Ромео и Джульетта под пером Шекспира превращаются в подлинных героев. Драматург уже не может изображать их беглыми штрихами. Зритель видит их не только в движении, но и в развитии. Менее сложен Ромео. Он пылок, смел, умен, добр, готов забыть о старой вражде, но ради друга вступает в поединок. Смерть предпочитает жизни без возлюбленной. Более сложен характер Джульетты. Ведь ей приходится считаться с требованиями и надеждами родителей. Она очень молода, ей еще нет четырнадцати лет. Встреча с Ромео преображает ее. Из ненависти вырастает ее большая любовь (I, 5). Гибель Тибальда, а затем сватовство Париса ставят ее в трудное положение. Ей приходятся лукавить, изображать из себя покорную дочь. Смелый план Лоренцо ее пугает, но любовь устраняет все сомнения. Та же любовь вырывает ее из жизни.

Характерной чертой шекспировской трагедии является ее удивительная поэтичность. Отдельные сцены трагедии напоминают сборники лирических стихотворений. Конечно, это знаменитая сцена у балкона (II, 2), начинающаяся монологом Ромео:

Но что за свет мелькает в том окне? Там золотой восток: Джульетта - солнце!.. (Пер. А. Радловой)

Или сцена в саду Капулетти, когда Джульетта трепетно ждет прихода Ромео: "Быстрей скачите, огненные кони, к жилищу Феба..." (III, 2). В речах и репликах героев трагедии оживает любовная поэзия многих веков и стран. Здесь звуки и Овидия, и трубадуров, и Петрарки, и английских лирических поэтов. Речи влюбленных подчас напоминают звучные канцоны, а также другие жанры европейской любовной поэзии. Например, сцена расставания в саду Капулетти (III, 2) - самая настоящая альба (утренняя песня).

Возле Ромео и Джульетты в трагедии появляется ряд колоритных фигур. В лирическую атмосферу любовной драмы комическую струю вносит бойкая кормилица, преданная своей юной госпоже, но готовая услужить и ее требовательным родителям. Всегда склонный ввязаться в опасную потасовку, Тибальд персонифицирует затянувшуюся смуту, лишающую жителей Вероны мирной нормальной жизни. Совсем другой человек фра Лоренцо, ученый муж, ради блага людей собирающий целебные травы. Он тайно венчает молодых влюбленных, чтобы восстановить мир в злополучном городе, а также утвердить права природы в противовес слепым фамильным предрассудкам. Атмосферу поэтичности углубляет в пьесе друг Ромео Меркуцио, остроумный, живой, веселый. В ответ на тревожный сон Ромео, он рассказывает английскую народную сказку о королеве эльфов Маб, разъезжающей на колеснице из ореховой скорлупы, с комариком вместо кучера, которая навевает разным людям разные сны (I, 4). Здесь трагедия Шекспира, напоенная поэзией, перекликается с его романтической комедией "Сон в летнюю ночь".

История Ромео и Джульетты печальна. Но печаль эта светла. Ведь гибель молодых людей - это триумф их любви, пресекающий кровавую распрю, на протяжении многих десятилетий, а может быть, и веков уродовавшую жизнь Вероны.

С трагедии "Гамлет" (1601) начинается новый этап творческого развития Шекспира. Трагическое сознание драматурга достигает здесь своей кульминации. Сама любовь становится здесь игрушкой злых начал, восторжествовавших в датском королевстве. Южное солнечное небо уступает место небу хмурому, северному. И не на просторах оживленного итальянского города, но за тяжелыми каменными стенами королевского замка в Эльсиноре развертываются здесь драматические события. Сюжет трагедии восходит к средневековому народному сказанию о ютландском (датском) принце Гамлете, мстящем за предательское убийство отца. Об этом повествует на латинском языке датский историк Саксон Грамматик (XII-XIII вв.) в труде "Деяния датчан" (кн. 3). Упомянутый рассказ впоследствии не раз привлекал к себе внимание писателей. На французском языке его обработал Франсуа Бельфоре в книге "Трагические истории", получившей известность и в Англии в 1589 г. В Лондоне шла пьеса неизвестного автора, предположительно Кида, на сюжет о Гамлете, которая и была использована Шекспиром.

Уже самое начало шекспировской трагедии заставляет насторожиться зрителей. Полночь. На площадке перед королевским замком беседуют воины, охраняющие резиденцию датского короля. Они толкуют о том, что не раз в это глухое время появляется молчаливый призрак, необычайно похожий лицом на недавно умершего короля Гамлета. Все их попытки заговорить с таинственным пришельцем ни к чему не приводили. И только когда на встречу с ним вышел сын умершего короля принц Гамлет, спешно вернувшийся на похороны отца из Германии, где он в Виттенбергском университете проходил курс наук, призрак поведал ему роковую тайну. Молодой Гамлет узнал, что отец его был во время сна убит братом своим Клавдием, захватившем датский престол и вскоре женившемся на вдове убитого Гертруде, матери Гамлета. Призрак требует от Гамлета мести. Но месть для Гамлета не просто дань вековой традиции, и гибель его отца не просто трагическое событие в жизни его семьи. Наделенный проницательностью и всеохватным умом, Гамлет видит в этом единичном событии тревожные знамения времени. С глубоким потрясением выслушав рассказ призрака, он восклицает: "Век расшатался - и скверней всего, / Что я рожден восстановить его!" (I, 5). "Век расшатался!" (точнее: "век вывихнут"), т.е. утратил свою естественную гармонию, стал уродливым, больным. Прекрасный мир, сломанный злодейством Клавдия, олицетворен для Гамлета в образе убитого короля. Датский принц наделяет его поистине божественной красотой. У него "чело Зевеса, кудри Аполлона, взор как у Марса" (III, 4). А главное, "Он человек был, человек во всем; / Ему подобных мне уже не встретить" (I, 2). Вместе тем Шекспир ничего не говорит о том, каким именно был тот достойный мир, олицетворением которого являлся король Гамлет. Для зрителей мир этот равен мечте - мечте о справедливости, благородстве и нравственном здоровье. Мир реальный, породивший Клавдия и все его преступления, Шекспир не упускает случая заклеймить горькими словами. По словам Марцелла, "подгнило что-то в датском государстве" (I, 5). Марцелл не философ, не политический деятель, он всего лишь воин, охраняющий Эльсинорский замок. Но высказанное им суждение, видимо, уже стало достоянием многих людей. И то, что его произносит воин, охраняющий королевский замок, имеет определенный смысл. Ведь гниение Дании началось с главы государства и его окружения. Король Клавдий - главный, если не единственный, подлинный злодей трагедии. Шекспир не изобразил его не уродливым, как Ричард III, ни хмурым. Он даже в какой-то мере привлекает к себе окружающих. Он любит пиры, веселье, театральные представления. Гамлет называет его "улыбчивым подлецом". Менее всего Клавдий помышляет о благе ближнего. Он черствый эгоист и властолюбец. Убив родного брата, он задумывает разделаться и с Гамлетом, как только понимает, что молодой принц проник в его тайну.

Естественно, что Эльсинор стал заповедником лицемерия, коварства, зла. Здесь процветают такие ничтожества, как придворный лицемер Озрик. Здесь жертвою королевского коварства становятся Розенкранц и Гильденстерн, покорные воле короля, а также вся семья Полония, министра, преданного узурпатору, - он сам, его дочь Офелия, его сын Лаэрт. Сетях коварства погибает Гертруда. Самый воздух Эльсинора как бы пропитан смертельным ядом. Но для Гамлета Эльсинор - это только вершина того царства зла, которое надвинулось на землю. Не случайно в разговоре с Розенкранцем и Гильденстерном он называет Данию тюрьмой (II, 2).

Гамлету трудно. Умный, проницательный человек, он ясно ощущает свое трагическое одиночество. На кого он может опереться? Любимая им мать стала женой главного злодея. Милая, любящая Офелия не находит в себе сил противиться воле отца. Приятели его детства Розенкранц и Гильденстерн готовы услужить тирану. Один только Горацио, друг и однокашник Гамлета, верен ему и понимает его. Но Горацио - студент, человек, лишенный связей и влияния. А ведь Гамлет должен не только убить Клавдия, но и уврачевать изъян расшатавшегося века. Задача эта страшной тяжестью наваливается на плечи датского принца. Еще до встречи с призраком он горестно восклицал:

Каким докучным, тусклым и ненужным Мне кажется все, что ни есть на свете! О мерзость! Это буйный сад, плодящий Одно лишь семя: дикое и злое В нем царствует... (Пер. М.Л. Лозинского)

После этой встречи, в упоминавшейся уже в беседе с Розенкранцем и Гильденстерном, он признается: "...я утратил всю свою веселость, забросил все свои привычные занятия; и действительно, на душе у меня так тяжело, что эта прекрасная храмина, земля, кажется мне пустынным мысом..." (II, 2). И далее: "Что за прекрасное создание - человек! Как благороден разумом! Как беспределен в своих способностях, в обличьях и в движениях! Как точен и чудесен в действии! Как он похож на ангела глубоким постижением... Краса вселенной! Венец всего живущего! А что для меня эта квинтэссенция праха?" (II, 2).

Означает ли это, что Гамлет отрекся от гуманистических идеалов, которое были несомненно ему близки? Вряд ли! Разве он говорит, что земля и небо лишены прелести, а человек не является венцом создания? Он лишь с грустью признается, что они утратили для него - для Гамлета, сына Гамлета, - свою притягательность. Разве Гамлет отказывается выполнить свой священный сыновний долг? Вовсе нет. Но выполнить долг это ведь и означает вернуть вывихнутому миру свою цельность, а следовательно, и красоту.

Начать Гамлет обязан с устранения Клавдия. Но тогда почему же он медлит совершить месть? И даже сам себя укоряет за эту медлительность (IV, 4)? Конечно, в Эльсиноре он окружен врагами или людьми всегда готовыми выполнить волю его врагов. В этой трагической обстановке даже у самого сильного человека могут быть минуты слабости. К тому же Гамлет уже не средневековый рыцарь, сразу выхватывающий меч и без дальнейших размышлений обрушивающийся на врага. Он человек нового времени - не столько человек меча, сколько человек мысли. Недаром Шекспир сделал его студентом Виттенбергского университета и даже снабдил его записной книжкой, куда он вносит свои наблюдения и размышления. Книга - его верный товарищ (II, 2). Размышления - его естественная потребность. В знаменитом монологе "Быть или не быть" (III, 1) Гамлет как бы сводит счеты со своей собственной мыслью:

Быть или не быть - таков вопрос; Что благородней духом, - покоряться Пращам и стрелам яростной судьбы Иль, ополчась по море смут, сразить их Противоборством?..

Поясняя, что он разумеет под "стрелами яростной судьбы" и "морем смут", Гамлет уже не касается вероломного убийства отца. Это и без того ясно. Он, как сам Шекспир в 66-м сонете, набрасывают широкую картину торжествующего зла. Это "плети и глумления века, / Гнет сильного, насмешка наглеца /... судей медливость, / Заносчивость властей и оскорбленья, / Чинимые безропотной заслуге". Итак, смирение, обретаемое в смерти, или борьба? Всем своим поведением Гамлет отвечает: борьба! Но только борьба, озаренная светом разумной мысли.

Ведь призрак, поведавший Гамлету о преступлении Клавдия, мог быть злым духом, принявшим облик покойного короля. На рубеже XVI и XVII вв. Многие еще верили в адские козни, и зрителям это было вполне понятно. С этого сомнения и начинаются активные действия датского принца. Приезд в Эльсинор бродячих актеров помогает ему выяснить истину. Гамлет поручает актерам сыграть пьесу "Убийство Гонзаго", в которой обстоятельства в деталях напоминают убийство короля Гамлета. Клавдий не выдерживает и волнении покидает зрительный зал. Задуманная Гамлетом "мышеловка" сделала свое дело. теперь он точно знает, что Клавдий - убийца. Все последующее в трагедии приобретает характер грандиозного поединка. Только Гамлет - один, а врагов его - легион. У врагов его - власть, коварство, подлость. Целое королевство служит им опорой. Гамлет может опереться лишь на самое себя, на свой ум, свою энергию, свою изобретательность. И он, не покоряясь "пращам и стрелам яростной", дерзко принимает ее вызов. Пронзая шпагой Полония, спрятавшегося за гобеленом, он уверен, что наносит смертельный удар узурпатору.

Нельзя считать правыми тех литературных критиков, которые не раз твердили о слабоволии и пассивности Гамлета. Весь ход трагедии свидетельствует об ином. С удивительною находчивостью и упорством ведет Гамлет борьбу против коварного врага. Чтобы ввести его в заблуждение, он надевает на себя личину безумца. Он сбивает с толку Розенкранца и Гильденстерна, стремящихся, по повелению Клавдия, проникнуть в тайну его души (II, 3). В дальнейшем он удивительно ловко и быстро парирует смертоносный удар Клавдия, посылая взамен себя на плаху своих незадачливых "друзей" (IV, 6, 7). Так почему же он не наносит смертельный удар Клавдию, застав его однажды без телохранителей и покорной челяди? Потому что Клавдий молится коленопреклоненный, подавленный своим преступлением. А это значит, по представлениям тех лет, что, если он умрет сейчас, душа его, очищенная от скверны, устремится в рай, а Гамлет хочет, чтобы душа злодея низверглась в мрачный ад. В конце концов Гамлет осуществляет свой замысел. Смертельный удар поражает Клавдия, когда тот, преисполненный коварства, готов совершить еще одно злодейство.

Все это дает нам основания причислять Гамлета к числу персонажей героического склада. В финале трагедии молодой норвежский принц Фортинбрас приказывает воздать умершему Гамлету воинские почести. Как подлинного героя его поднимают на помост. Завершает спектакль торжественный похоронный марш и пушечный залп (V, 2).

Гамлет - герой. Только для зрителей он уже не герой старинного сказания, живший еще в языческие времена, но герой нового времени, образованный, умный, поднявшийся на борьбу против темного царства себялюбия и коварства.

Вместе с тем Шекспир не забывает напомнить, что ренессансный гуманизм стал гуманизмом трагическим, и поэтому Гамлет не только обременен тяжелыми заботами мира, но и мыслями, несовместимыми с идиллическими представлениями раннего Ренессанса. Сцена на кладбище (V, 1) вносит сюда дополнительный штрих. На кладбище, где должны состояться похороны утонувшей Офелии, датский принц встречает могильщиков, роющих могилу для несчастной девушки. В руки ему попадает череп королевского шута Йорика, который некогда носил его на спине. В связи с этим заходит разговор о быстротечности земных начинаний, блекнущих перед отверстым зевом могилы. Здесь царит своя логика, своя система ценностей. По словам Гамлета, "Александр [Македонский. - Б.П.] умер, Александра похоронили, Александр превращается в прах; прах есть земля; из земли делают глину; и почему этой глиной, в которую он обратился, не могут заткнуть пивную бочку?"

Разве это кладбищенская философия, превращающая великого завоевателя в ничтожную затычку, не предвещает мрачной ламентации поэтов барокко? Только там речь идет о тщете всего земного. Шекспир же не отрекается от земного, как не отрекается Гамлет от земной любви ("Ее любил я; сорок тысяч братьев / Всем множеством своей любви со мною / Не сравнялись бы" - V, 1), от долга перед отцом и людьми. Он идет на смерть, чтобы очистить землю от зла и порока. А упоминание о земных властителях на кладбище, куда вскоре должен прийти король Клавдий, содержит открытый намек на кичливого узурпатора, обреченного волей Гамлета на исчезновение.

Следует отметить, что Шекспир, не писавший специальных трактатов по искусству, изложил в "Гамлете" свои взгляды на задачи театра и драмы, восходящие к формуле Цицерона[См.: Аникст А. Трагедия Шекспира ] и характерные для реалистических исканий эпохи Возрождения. В Эльсиноре Гамлет встречается с актерами. Напутствуя их, он говорит, что актеру надлежит соблюдать меру в своей игре: "Сообразуйтесь действия с речью, речь с действием, причем особенно наблюдайте, чтобы не преступить простоты природы; ибо все, что так преувеличено, противно назначению лицедейства, чья цель, как прежде, так и теперь, была и есть - держать как бы зеркало перед природой; являть добродетели ее черты, спеси - ее же облик, а всякому веку и сословию - его подобие и отпечаток" (III, 2).

К числу важнейших фигур принадлежит в трагедии король Клавдий - узурпатор, главный виновник трагических событий, разыгрывающихся в пьесе. С узурпаторами у Шекспира мы встречаемся не раз. Узурпатором был Генрих IV из одноименной исторической хроники. При нем Англия, охваченная феодальными смутами, переживала трудное время. Узурпатором был жестокосердный Ричард III. Даже в комедии "Как вам это понравится" неблаговидную роль играл герцог Фредерик, захвативший престол своего достойного брата. Внимание драматурга к фигурам узурпаторов указывало на обостренный интерес Шекспира к наиболее критическим периодам английской истории. Но ведь не всегда на подмостках шекспировского театра возникала Англия. Клавдий правил в Дании, Фредерик - где-то на севере Франции. Интерес к стране совмещался у Шекспира с интересом к человеку, его нравственному миру, его душевным возможностям.

В этом смысле весьма примечательна трагедия Шекспира "Макбет" (1606), названного по имени шотландского тана (знатного феодала и военачальника), убившего своего родича короля Дункана и захватившего его престол. События трагедии (XI в.) восходят к хронике Холиншеда. Судьба средневековой Шотландии не слишком интересовала автора. Его внимание сосредоточено на судьбе людей, готовых из честолюбия на злодейство. Прежде всего это Макбет, а затем и его жена леди Макбет. Шекспир показывает их в движении, в развитии характеров.

Что мы знаем о Клавдии, дяде Гамлета? Собственно только то, что он влил яд в ухо своему спящему брату, что он любит пиры, что он лицемер и обманщик. По сравнению с Макбетом это фигура плоская и мелкая. Макбет развертывается крупным планом на глазах у зрителя. В самом начале он выступает как храбрый воин, искусный полководец, спасающий шотландское королевство от козней врагов. Иными словами, он подлинный герой. Король Дункан дарует ему - в дополнение к титулу тана Гламисского - титул Кавдорского тана, восставшего против шотландского короля и приговоренного к смертной казни (I, 2). Но именно потому, что Макбет человек могучий, победоносный, в глубине его души начинают вызревать зерна властолюбия. И для того чтобы подчеркнуть зловещий характер этой растущей страсти Макбета, автор заключает пьесу в демоническую раму. Еще не появлялись на сцене король Дункан, его сыновья и соратники, не появился истекающий кровью солдат, повествующий о подвигах Макбета (I, 2), а в пустынной местности при зловещем сверкании молний и раскатах грома три жуткие ведьмы - "вещие сестры" - называют имя Макбета, с которым им надлежит встретиться (I, 1).

Таково начало трагедии, бросающее мрачную тень на дальнейшее. Когда ведьмы называют Макбета грядущим королем (I, 3), великий соблазн овладевает его душой. Мы не знаем, с какой легкостью вступил Клавдий на преступный путь. С Макбетом все гораздо сложнее. Уже с самого начала его боевой соратник Банко, которому ведьмы возвестили, что потомки его станут королями, предупреждает Макбета, что слуги тьмы, чтобы сгубить человека, подчас увлекают его сомнительными пророчествами (I, 3). Макбет в смятении. Ведь он - спаситель отечества. Король Дункан - его двоюродный брат, он жив и живы его сыновья, законные наследники престола. Слова ведьм пробуждают в нем ужас. Пусть само Время решает судьбу королей (I, 4)! Но когда король Дункан объявляет наследником престола Малькольма, своего старшего сына, Макбет содрогается от мысли, что обещанное ведьмами благо ускользает от него (I, 4). "Перескочить или пасть?" - вопрошает он сам себя. С этого момента и начинается нравственная гибель Макбета. В пьесе одно драматическое событие следует за другим, и все же "внешнее действие" все более отступает перед действием "внутренним". Ведь "Макбет" - это не пьеса о Шотландии и ее исторических путях, как это было с историческими хрониками, всецело посвященными Англии. Это пьеса об испытании и нравственном падении человека, загубленного неукротимым себялюбием.

Впрочем, не сразу Макбет стал воплощением зла. Хорошо знавшая его леди Макбет, подобно ему одержимая безудержным влечением к власти, с тревогой отмечает, что по своей природе он мягок, "вскормлен милосердья молоком" (I, 5). И леди Макбет решает вдохнуть в него свой свирепый дух. Она призывает демонов убийства в замок Макбета Инвернес, где должен заночевать король Дункан, не подозревающий о страшном коварстве. После трагических колебаний Макбет решает вступить на кровавый путь (I, 7). Макбет убивает спящего короля и двух его телохранителей, а затем подсылает убийц к Банко, стремится устранить всех, кто стоит на его пути. Избранный королем, он становится мрачным деспотом.

Когда-то, еще не поднявший руку на Дункана, он опасался неизбежного возмездия. Возмездия не только на небесах, но и здесь, на земле (I, 7). И в этом он был прав. Возмездие настигло преступников - Макбета и его властолюбивую жену леди Макбет. И ее даже раньше, чем его. Став королевой, леди Макбет потеряла душевный покой. По ночам, в состоянии глубокого сна, она бродит по темным залам королевского замка и хмуро твердит в пустоту: "Прочь, проклятое пятно, прочь, я сказала!.. Черно в аду... Даже если узнают, то при нашей власти никто не посмеет призвать нас к ответу..." И при этом она трет свою руку, как бы моет ее, говоря: "И все же здесь запах крови. Все аравийские ароматы не могут надушить эту маленькую ручку. О, о, о!" (V, 2). Так потеряла себя преступная королева, вскоре затем расставшаяся с жизнью.

Крушение человека совершено Шекспиром также на примере самого Макбета. Его, как и леди Макбет, одолевают видения и призраки (видение окровавленного ножа перед убийством короля - II, 1, призрак убитого Банко за пиршественным столом - III, 4). Исполненный мрачного отчаяния, сознавая, что он убил ласкового Дункана ради внуков Банко - "отдал бессмертное сокровище души", Макбет бросает безнадежный вызов судьбе (III, 1). Он понимает, что зло порождает зло, что он уже не может найти иного пути (III, 4). И все же, вновь встретив жутких ведьм, он заклинает открыть ему до конца грядущих дней (IV, 1). Из храброго военачальника, спасающего государство от врагов, Макбет превращается в деспота, в мрачного тирана, убивающего детей и женщин (сына и жену Макдуффа). Шотландия превращена им в сплошную могилу. По словам Росса,

Ни один Разумный человек там не смеется; Там стоны, вопли раздирают воздух - Никто не слушает; там злое горе Считается обычным; зазвонят По мертвеце - "По ком?" - никто не спросит... (IV, 2. Пер. А. Радловой)

Сама великая Матерь-Природа отвернулась от Макбета. Небо смущено его злодейством. Солнце затмилось, среди дня победила ночь. Сова убивает гордого сокола (II, 4).

Обилие инфернальных образов в трагедии Шекспира вовсе не свидетельствует о консерватизме шекспировского мышления. В эпоху Возрождения еще многие верили в ведьм и злых духов. "Век Разума" еще не наступил. Это давало Шекспиру возможность в самом концентрированном и наглядном виде изобразить наступление сил зла на мир, рождающий ядовитый всходы эгоизма. У этого карнавала зла есть даже свои шутки и забавы, свой "черный" юмор. Это сомнительные реплики ведьм и их обманчивое пророчество: "Макбету не опасен тот, кто женщиной рожден" и "Не раньше может быть Макбет сражен, / Чем двинется на Дунсинанский склон / Бирнамский лес" (IV, 1). Пророчества, в которые был готов поверить Макбет, оказался обманом. Опустошенный, подавленный, "объевшийся ужасами", Макбет погибает от руки честного Макдуффа.

Среди великих трагедий трагедия Шекспира "Отелло" (1604) является наиболее "камерной". В ней нет торжественной архаики, нет грозных небесных знамений, ведьм и призраков, и действие ее относится не к раннему средневековью, а к XVI веку, т.е. к годам, близким к Шекспиру. По определению Гегеля, "Отелло - это трагедия субъективной страсти"[Гегель Г.В.Ф. Эстетика. М., 1968. Т. I. С. 221.] . Любовь венецианского мавра Отелло и дочери венецианского сенатора Дездемоны составляет сюжетную основу пьесы. Мы все время с неослабным вниманием следим за их судьбой, за тем, как Отелло, поверив наветам Яго, поднимает руку на безупречную женщину. В то же время вряд ли правы те, кто вслед за Георгом Брандесом полагают, что "Отелло" - это "чисто семейная трагедия"[Брандес Г. Вильям Шекспир. Спб., 1897. С. 306.] . Ведь уже самого начала пьесы до нас начинает доносится гул большой истории. Из первого акта мы узнаем, что турки угрожают Кипру, находившемуся (до 1571 г.) под властью Венецианской республики, и что именно Отелло, опытного и смелого воина, венецианский дож намерен послать против них. Для зрителей шекспировского времени Турция вовсе не являлась эффектной экзотической декорацией - это была грозная политическая реальность.

К первому акту относится взволнованная речь Отелло, из которой мы узнаем, как встретились Отелло и Дездемона и как они полюбили друг друга (I, 3). В доме сенатора Брабанцио, отца Дездемоны, Отелло рассказывал о своей нелегкой жизни, проведенной в военных лагерях, среди стычек и сражений, о превратностях судьбы, о трудном детстве, плене и рабстве, о бесплодных пустынях, угрюмых пещерах, об утесах и горных хребтах, касающихся своими вершинами неба. По словам Отелло, Дездемона полюбила его "за те бедствия, которые я пережил, а я ее - за сострадания к ним". Таким образом в судьбу героев вторгается большой тревожный мир, с его испытаниями и жестокостью.

Конечно, в великолепной Венеции все было по-иному. Но, если принять во внимание отношение сенатора Брабанцио к замужеству своей дочери, и здесь, в цивилизованном мире, в котором существует оскорбительная расовая иерархия, Отелло не мог себя чувствовать легко и свободно. Вот почему любовь Дездемоны он принял как великое благо, и она сама стала для него воплощением света и гармонии. Глубокий смысл приобретают слова Отелло, брошенные как бы случайно: "Дивное создание! Да погибнет моя душа, но я тебя люблю! И если я разлюблю тебя, вернется снова хаос" (III, 3 Пер. М.М. Морозова).

Далекий от Венеции Кипр, согласно античному преданию, являлся обителью богини любви Афродиты (Киприды). Обителью чистой искренней любви должен был стать этот остров и для Отелло с Дездемоной. Лукавая высокомерная Венеция осталась далеко в стороне. Однако уйти от этого коварного мира героям Шекспировской трагедии не удается. Он настиг их на Кипре в лице коварного Яго, лицемерного прапорщика Отелло, оскорбленного тем, что Отелло не назначил его своим заместителем, предпочтя ему Кассио, еще не нюхавшего пороха на поле брани. Хорошо зная, что "мавр по природе человек свободной и открытой души", считающий "честными тех людей, которые таковыми только кажутся" (I, 3), Яго на этом строит свой низкий и подлый план. Мир Отелло и Дездемоны - это мир искренних человеческих чувств, мир Яго - это мир венецианского эгоизма, лицемерия, холодной расчетливости. Под натиском этого хищного мира и терпит крушение благородный мир любящих. Корни шекспировского трагизма заключены именно в этом.

Понятно, что в драматической концепции Шекспира большое место отведено Яго. Его мир - это, так сказать, антимир и в то же время - это тот реальный мир, который приходит на смену гуманистическим иллюзиям. У Яго свой взгляд на вещи. Он уверен, что все можно купить, что золото побеждает все преграды, что люди по природе своей корыстны. В этом отношении примечателен его разговор с венецианским дворянином Родриго, влюбленным в Дездемону: "Говорю тебе, насыпь денег в кошелек, - невозможно, чтобы и он долго любил ее. Начало любви было бурным, и ты увидишь столь же бурный разрыв, насыпь только денег в кошелек..." (I, 2).

В дальнейшем Яго всю свою сатанинскую энергию обращает на Отелло и Кассио, место которого он надеется занять. Он превосходный лицедей, изобретательный интриган и обманщик. Чего стоит хотя бы выдумка с платком Отелло, который Дездемона якобы передала Кассио! Стремясь внушить Отелло мысль, что непорочная Дездемона изменяет ему с молодым, красивым и светлокожим (!) Кассио, Яго сразу наносит два удара своим противникам. Есть у него еще одна причина интриговать против Отелло. Он подозревает Отелло в том, что когда-то тот был любовником Эмилии, его жены. Но не ревность главное у Яго, а корысть, властолюбие, расчет, на более высокую должность, связанную с материальной выгодой. И подлость побеждает благородную простоту и искренность. Поверив наветам Яго, Отелло лишает жизни Дездемону. В финале трагедии, удрученный всем совершившимся, он говорит о себе Лодовико, родственнику Брабанцио только что прибывшему на Кипр: "Если хотите - назовите честным убийцей; ибо ничего не сделал я ради ненависти, но сделал все ради чести" (V, 2).

Что обозначают эти слова Отелло? Обычно душевную драму Отелло актеры изображали как необузданную ревность, как своего рода бешенство африканской крови. Между тем еще А.С. Пушкин заметил, что "Отелло от природы не ревнив - напротив: он доверчив"[А.С. Пушкин о литературе. М., 1962. С. 445.] . Для Отелло потеря веры в Дездемону означала потерю веры в человека. Утратив Дездемону, Отелло утратил веру в жизнь. Хаос воцарился в его душе. Но убийство Дездемоны - не столько взрыв темных страстей, сколько акт правосудия. Отелло мстит как за поруганную любовь, так и за мир, утративший гармонию. Он не столько ревнивый муж, сколько грозный судия, обрушивающийся на мир неправды, низости и обмана. Не зря в критический момент своего существования он говорит о "чести", вкладывая в это емкое слово глубокий человеческий смысл. А узнав всю правду, он, как нелицеприятный судия, накладывает руки на самого себя (V, 2).

В этом отношении интересно сравнить трагедию Шекспира с новеллой Джиральди Чильтио "Венецианский Мавр" (1565)[См.: Зарубежная литература. Эпоха Возрождения / Сост. Б.И. Пуришев. М., 1976. С. 135-145.] , из которой английский драматург заимствовал сюжет своей пьесы. У Чинтио это обычная кровавая новелла, новелла о необузданном мавре, который из "проснувшейся в нем звериной ревности" с помощью поручика (Яго) убивает Диздемону (Дездемону) и даже под пыткой не признается в совершенном преступлении. В ней все гораздо проще и примитивнее. Ее мораль заключена в словах Дездемоны:" Вы, мавры, так горячи, что выходите из себя и жаждете мести из-за всякого пустяка". И в другом месте:" Не знаю,что мне и думать о Мавре. Как бы мне не сделаться устрашающим примером для девушек, которые выходят замуж против воли родителей..."[Там же. С. 142.]

Трагедия Шекспира написана совсем в другом ключе. В ней Отелло смог вызвать любовь образованной и умной Дездемоны. В итальянской новелле у него даже нет собственного имени - он просто Мавр.

Одним из самых грандиозных творений Шекспира и, во всяком случае, самым скорбным является трагедия "Король Лир" (1605), по своему сюжету восходящая к хроникам Р. Холиншеда, неоднократно привлекавшим внимание великого драматурга. События, изображаемые в пьесе, развертываются в древней полулегендарной Британии еще в дохристианский период. Пьеса не раз вызывала споры среди литературоведов, по-разному интерпретировавших ее идейную направленность и художественное своеобразие. Известно, что Л.Н. Толстой в очерке "О Шекспире и о драме" (1906) подверг резкой критике творческое наследие английского драматурга, и в частности трагедию "Король Лир". Толстого раздражало, что Шекспир то и дело нарушал правила житейского правдоподобия. Но правда жизни, как она определялась в литературе XIX в., не совпадала с художественной практикой эпохи Возрождения. Тем более в театральных произведениях шекспировской эпохи, прямо ориентированных на способность зрителя воспринимать условные приемы. Драматическому персонажу достаточно было сменить одежду, и его уже не узнавали самые близкие люди (герцог Глостер и его сын Эдгар, появляющийся в облачении бедного безумца - Тома из Бедлама, граф Кент и король Лир). К переодеваниям и удивительным преображениям зрители привыкли еще со времен карнавальных действ. Правда, "Король Лир" далек от веселого фарса. Хотя в нем и появлялся остроумный шут, сопровождавший короля Лира во время его скитаний, это одно из самых печальных произведений Шекспира. Мир продолжал оставаться для драматурга огромной театральной сценой. Недаром, когда речь заходит о мире, Лир скорбно замечает:"...мы плакали, пришедши в мир на это представление с шутами" (IV, 6).

Атмосфера величественного лицедейства усугубляется в трагедии еще и тем, что действие ее отнесено ко временам легендарным, почти сказочным. Фей и ведьм здесь, правда, нет, но как бы из сказок вышли на театральную сцену сам король Лир и его три дочери. Престарелый король в своих действиях менее всего руководствуется соображениями здравого смысла Чтобы снять с себя бремя королевской власти, он решает разделить свое государство между дочерьми. При этом, как ребенок, любящий новые забавы, он хочет, чтобы передача власти сопровождалась своего рода соревнованием в дочерней преданности и любви. Старшие дочери Гонерилья и Регана, словно заученную речь, произносят свои высокопарные признания: старый отец дороже для них всех сокровищ мира, жизни, ее радостей, самого воздуха (I, 1). Конечно, правды в этих словах нет никакой. Это всего лишь нарядная праздничная маска, долженствующая поразить присутствующих. Младшей дочери дорога сама правда. Поэтому она чистосердечно заявляет отцу, что любит его, как дочери надлежит любить отца. Лир приходит в ярость. Он отдает все свои владения старшим дочерям, а Корделию оставляет ни с чем. Это, однако, не мешает благородному французскому королю взять ее себе в жены.

Жизнь сурово наказывает легковерного Лира, который сверкающую видимость предпочел строгой, но благородной сущности. Очень скоро он понимает, сколь легкомысленным был его поступок. Ведь вместе с короной он утратил реальную власть в стране, и бессердечным старшим дочерям не стоило большого труда лишить его последних привилегий, на которые он рассчитывал (свиты из ста рыцарей). Превращаясь в нищего странника, Лир во время бури в голой степи укрывается в убогой хижине пастуха.

Есть во всем этом черты, напоминающие известную народную сказку о мачехе, злых дочерях и Золушке. Только в самом начале в роли мачехи выступает неразумный король Лир, а Золушкой оказывается скромная и верная Корделия. В дальнейшем роли в трагедии меняются. Мачехой становятся злые сестры, а Корделия разделяет с Лиром место отринутой Золушки. Но вот благополучного конца, свойственного народной сказке, нет у Шекспира.

С историей короля Лира и его дочерей тесно переплетаются история герцога Глостера, приближенного короля, и его сыновей - законного Эдгара и незаконного Эдмунда. Историю эту Шекспир нашел в пасторальном романе Ф. Сидни "Аркадия". В одном из эпизодов романа речь идет о пафлагонском царе и его двух сыновьях, добром и злом. Появление в "Короле Лире" второй сюжетной линии, видимо, должно усиливать представление о мире как об арене, на которой сталкиваются добрые и злые силы.

В "Короле Лире" разгул злых сил достигает страшного напряжения. Лир отрекается от Корделии. Он изгоняет из королевства преданного ему графа Кента? посмевшего осудить неразумное самоуправство Лира. Сам Лир опускается на дно жизни. Регана и ее муж, герцог Корнуэльский, заковывают в колодки Кента. Графу Глостеру за преданность его Лиру герцог Корнуэльский вырывает оба глаза. Из ревности Гонерилья дает яд сестре своей Регане. Способный на любую подлость, Эдмунд приказывает убить Корделию, попавшую в плен к британцам, после того как французское войско высадилось на побережье Британии. Умирает Лир, подавленный страшными испытаниями. Закалывается Гонерилья. В честном поединке благородный Эдгар убивает Эдмунда, внося в финал трагедии мотив торжествующей справедливости.

И все же картина мира, развернутая в трагедии, поистине ужасна и печальна. Благородному графу Глостеру выпадает в пьесе роль обличителя этого трагического мира, жертвой которого ему суждено вскоре стать. Глостеру даже кажется, что изобилие злодейств и подлостей, завладевших землей, приводит в смятение саму природу, посылающую людям затмения, солнечные и лунные. По его словам, "любовь остывает, слабеет дружба, везде братоубийственная рознь. В городах мятежи, в деревнях раздоры, во дворцах измены, и рушится семейная связь между родителями и детьми... Наше лучшее время миновало. Ожесточение, предательство, гибельные беспорядки будут сопровождать нас до могилы" (I, 2).

Мудрость простого человека представляет в трагедии шут (дурак), стоящий на самой низкой ступени социальной лестницы. Шуту не нужно льстить, он дружит с правдой. Не покидая Лира в беде, он рассыпает перед ним горькие истины. По его словам, "правду всегда гонят из дому, как сторожевую собаку, а лесть лежит в комнате и воняет, как левретка". "Когда ты расколол свой венец надвое и отдал обе половинки, ты взвалил осла себе на спину, чтобы перенести его через грязь. Видно, мало было мозгу под твоим золотым венцом, что ты его отдал." В присутствии Гонерильи шут говорит Лиру: "Ты был довольно славным малым во время оно, когда тебя не занимало, хмурится она или нет. А теперь ты нуль без цифры. Я и то сейчас больше тебя."

Впрочем, сарказм шута касается не только Лира, но и Британии в целом, в которой, по его мнению, все перевернуто вверх ногами. Попы бездельничают, вместо того, чтобы обрабатывать землю, ремесленники жульничают, в судах нет справедливости, зато всюду процветают воровство и распутство (III, 2).

Но, конечно, самой значительной фигурой трагедии является сам Лир. Его именем она и названа. Мы застаем короля Лира на закате его дней. Король "с головы до ног", он привык к почету, слепому повиновению, придворному этикету. Он и весь мир представлял себе в виде раболепного двора. Вручая державную корону льстивым дочерям, Лир даже и подумать не мог, что делает роковой шаг, который перевернет не только весь привычный уклад его жизни, но и самое его представление об окружающем мире. С пристальным вниманием Шекспир следит за душевным преображением своего героя. Мы видим, как надменный, застывший в привычном величии самодержец становится совсем другим человеком, изведавшим унижение и горе. Сцена в степи во время неистовой бури (III, 1) образует драматическую вершину трагедии. Буря в природе соответствует буре, бушующей в душе Лира, превратившегося в одного из тех несчастных, которых раньше он с высоты своего трона просто не замечал. В ветхом пастушеском шалаше среди разбушевавшихся стихий он впервые начинает думать о бедняках: Бездомные, нагие горемыки,

Где вы сейчас? Чем отразите вы Удары этой лютой непогоды - В лохмотьях, с непокрытой головой И тощим брюхом? Как я мало думал Об этом прежде! Вот тебе урок, Богач надменный! Стань на место бедных, Почувствуй то, что чувствуют они, Отсыпь им часть от своего избытка, В знак высшей справедливости небес. (III, 4. Здесь и далее пер. Б. Пастернака)

Тяжкие испытания преображают надменного Лира. Перестав быть королем, он становится человеком. Правда, перенесенные страдания помрачают разум несчастного старика, и все же, как вспышки молнии среди черных туч, вспыхивают в его сознании светлые мысли. По словам Н.А. Добролюбова, в страданиях "раскрываются все лучшие стороны его души; тут-то мы видим,что он доступен и великодушию, и нежности, и состраданию о несчастных, и самой гуманной справедливости. Сила его характера выражается не только в проклятиях дочерям, но и в сознании своей вины перед Корделией, и в раскаянии, что он так мало думал о несчастных бедняках, так мало любил истинную честность... Смотря на него, мы сначала чувствуем ненависть к этому беспутному деспоту, но следуя за развитием драмы, все более примиряемся с ним как с человеком и оканчиваем тем, что исполняемся негодованием и жгучей злобой уже не к нему, а за него и за целый мир - к тому дикому, нечеловеческому положению, которое может доводить до такого беспутства даже людей, подобных Лиру"[Добролюбов Н.А. Собр. соч.: В 3 т. М., 1952. Т. 2. С. 198.] .

Исполненная глубочайшего трагизма пьеса Шекспира в то же время является апологией человечности, которая ценой величайших жертв утверждает себя в сознании зрителей. Преображение Лира этому наглядный пример. Заканчивается суровая пьеса словами герцога альбанского, осуждающего подлость и бесчеловечность старших дочерей Лира и герцога корнуэльского:

Какой тоской душа ни сражена, Быть твердым заставляют времена...

Нет возможности остановиться на всех творениях Шекспира. К числу наиболее монументальных созданий английского драматурга принадлежат и его римские трагедии. Интерес к Древнему Риму был вполне понятен в эпоху Возрождения. К тому же римская история воспринималась как классический образец политической истории. Главным источником шекспировских римских трагедий были "Жизнеописания" Плутарха, переведенные на английский язык Нортом (1579). Трагедии "Юлий Цезарь" (1599), "Антоний и Клеопатра" (1607), "Кориолан" (1607) наполнены гулом исторических потрясений, социальных конфликтов и взрывами человеческих страстей. Сильные, яркие люди стоят в центре событий. Для них "человек - судьбы хозяин". "В своем порабощении мы сами, не звезды, виноваты", - заявляет Кассий в трагедии "Юлий Цезарь" (I, 2). "Гордый дух" Кориолана ("Кориолан", III, 2) придает величие событиям, развертывающимся в пьесе. Он поднимает героя трагедии на огромную высоту. Он же служит причиной гибели Кориолана, который, противопоставив себя Риму, перестает быть опорой отчизне.

К Плутарху восходит также трагедия "Тимон Афинский" (1608) Действие ее происходит не в Древнем Риме, а в Афинах времен Алкивиада (V век до н. э.). У названной трагедии есть точки соприкосновения с "Кориоланом". Подобно Кориолану, Тимон Афинский отрекается от родного города, покидает его и с ненавистью относится к своим бывшим согражданам. Только у Кориолана ненависть эта является результатом его социально-политических взглядов. Надменный аристократ, он с презрением относится к плебейским кругам. Тимон Афинский далек от политики и государственных дел. Его отречение от Афин имеет чисто нравственную подоплеку. Богатый человек, он растратил все свое имущество на мнимых друзей, уверенный в том, что все люди добродетельны и в нужный момент проявят себя как щедрые и достойные друзья. Но он жестоко ошибся. Вера его оказалась эфемерной и наивной. Всеми его приятелями двигала только корысть. Лишь один Флавий, скромный слуга Тимона, по-настоящему любивший и ценивший своего доброго хозяина, оказался достойным человеком. Все это привело Тимона к мизантропии, к потере веры в человека. Корень этой печальной нравственной деградации мира коренится в корысти. И не только Тимон уразумел эту горькую истину. Один из чужестранцев, забредший в Афины,с грустью отмечает, что "расчет теперь стал совесть побеждать" (III, 2). Эмблемой времени, подчинения его порывам алчности стало золото, и Тимон произносит страстный монолог, в котором говорит о губительном влиянии драгоценного металла на человека и общество. Ведь с помощью золота все чернейшее можно сделать белейшим, все гнусное- прекрасным, все низкое - высоким; золото - это видимый бог, всесветная наложница, причина вражды и войн народов (IV, 3).

В последние годы жизни Шекспир не создал ни одного произведения, которое можно было бы поставить в один ряд с "Королем Лиром" или "Макбетом", не говоря уже о "Гамлете". Он даже вновь обратился к комедийному жанру, только его поздние комедии "Все хорошо, что хорошо кончается" (1603) и "Мера за меру" (1604) далеки были от карнавального жизнелюбия. Не случайно их называют "мрачными комедиями" а пьесы, завершающие его творческий путь, - трагикомедиями. Это не означает, что Шекспир перестал замечать трагические черты,избороздившие лик земного мира. В комедии "Все хорошо, что хорошо кончается" не вызывает симпатий феодальное чванство, заставившее графа Бертрама отвергнуть молодую, умную, красивую, любящую его Елену потому только, что она дочь бедного врача. По воле драматурга сам король французский осуждает феодальную спесь (II, 3). Прямое негодование зрителей вызывает наместник австрийского герцога Анджело ("Мера за меру"), подлый лицемер, ради утверждения своей власти готовый нарушить слово, данное им Изабелле, самоотверженной сестре дворянина Клавдио, осужденного на смерть. Если бы не австрийский герцог, который подобно Гарун аль Рашиду неузнанным наблюдал за действиями своих клевретов, все могло бы кончиться достаточно печально.

Шекспир продолжал высоко ценить гуманность и благородство человеческого духа, торжествующие, однако, на театральных подмостках лишь в сказочных ситуациях, создаваемых воображением поэта. Этот сказочный элемент особенно заметен в поздних трагикомедиях, завершающих творческий путь писателя. Так, в трагикомедиях "Цимбелин" (1610) ясно проступают черты популярных народных сказок, известных различным народам. Во-первых, это происки злой мачехи (королевы), готовой погубить падчерицу (Имогену, дочь короля Британии Цимбелина от первого брака), а в дальнейшем и своего мужа - Цимбелина, для того, чтобы власть в королевстве перешла к ее глуповатому ничтожному сыну от первого брака Клотену. С бегством Имогены связаны отзвуки сказки о Белоснежке (лесная пещера, добрые гномы). Только вместо гномов здесь обитают благородный Беларий, царедворец, изгнанный Цимбелином, и похищенные им два сына короля - юные и прекрасные, законные наследники британского престола. При полном сочувствии автора Беларий осуждает произвол, порожденный феодальной заносчивостью и чуть было не погубивший Имогену. Ведь избранник ее сердца - незнатный дворянин Постум Леонат - наделен множеством совершенств и не сравним в этом отношении с ничтожным, хотя и высокородным Клотеном.

Название следующей трагикомедии "Зимняя сказка" (1611) прямо указывает на ее сказочную основу. Здесь все зыбко и причудливо. Здесь Богемию омывают морские воды (II, 3), а королева Гермиона, жена короля Сицилии ревнивого Леонта, является дочерью русского императора (!) (III, 2). Здесь внезапно и без причин пробудившаяся ревность Леонта не знает никаких границ. Здесь, как в сказке, новорожденную дочь Гермионы и Леонта - злополучную Пердиту (Утрату) обезумевший от ревности отец повелевает отнести в лес и там оставить на растерзание хищных зверей. И, как в сказке, брошенная на произвол судьбы, девочка не погибает, но, найденная добрым старым пастухом, подрастает в его скромной хижине. С ходом времени обретя своих подлинных родителей, мнимая пастушка становится женой богемского принца Флоризеля, влюбившегося в нее, когда она еще жила в среде пастухов. А в финале пьесы, на удивление людям, "оживает" статуя, изображающая мнимо умершую Гермиону, якобы созданная знаменитым итальянским художником Джулио Романо (V, 2). Счастливый конец венчает таким образом трагикомедию. Шекспир постарался сделать ее как можно более занимательной и нарядной. Он ввел в нее забавную фигуру веселого бродяги Автолика, промышляющего мелким жульничеством, исполнением народных баллад, а также продажей безделушек всякого рода (V, 4). Не обходится здесь дело без переодеваний, в которых принимает участие помимо Автолика сам богемский царь Поликсен. Украшают пьесу пасторальные сцены, приуроченные к сельскому празднику стрижки овец. В одежде богини Флоры появляется юная Пердита (V, 4). Тема весны противостоит в пьесе миру темных человеческих страстей. Нарядными цветами одаряет гостей Пердита - здесь и розмарин, и рута, нарциссы и фиалки, лилии и ирисы (IV, 4). Шекспир как бы сплетает венки во славу жизни. И жизнь побеждает в пьесе. Как говорит один из сицилийских придворных, "за какой-нибудь час открылось столько чудес, что сочинителям баллад трудно будет с этим справиться". По его словам,"все эти новости" "похожи на старую сказку" (V, 2), а старая сказка всегда благосклонна к людям.

Последним драматическим произведением Шекспира была "Буря" (1612). Вновь перед нами трагикомедия, вновь сказка, при этом сказка, "благосклонная к людям". Сказочный элемент в "Буре" выражен даже ярче, чем в более ранних трагикомедиях. Так, если в "Зимней сказке" действие приурочено к Богемии, правда, превратившейся в морскую державу, то события в "Буре" развертываются на безлюдном сказочном острове, который некогда принадлежал злой колдунье Сикораксе и ее отвратительному сыну Калибану. Светлый дух воздуха Ариэль стал жертвой ее мрачной злобы (I, 2). В пьесе все время совершаются чудесные события. Но они интересны не сами по себе, как в придворных "масках" того времени или на сцене театра барокко. Сказочные феерические элементы образуют лишь нарядную раму для гуманистического содержания пьесы. Сказочный сюжет, избранный Шекспиром, таит в себе глубокую жизненную мудрость, а следовательно, и жизненную правду. Мы узнаем, что миланский герцог Просперо лишен трона и изгнан из Милана своим властолюбивым братом Антонио. Оказавшись на безлюдном острове, Просперо силою магических чар подчинил себе мрачного Калибана и светлого духа Ариэля, сделав его верным помощником. Вскоре буря, вызванная магическим искусством Просперо, выбрасывает на остров миланского узурпатора Антонио с королем неаполитанским Алонзо, которому он выдал Милан, ряд придворных, шута, пьяницу-дворецкого, а также Фердинанда, достойного сына неаполитанского короля. Просперо собрал их всех на острове, чтобы развязать трагический узел, завязанный в Милане. Но с дурными людьми на остров проникают человеческие пороки: брат Алонзо Себастиан вкупе с узурпатором Антонио собирается убить короля Неаполя, чтобы захватить его престол. Пьяница-дворецкий Стефано хочет умертвить Просперо и, овладев Мирандой, стать властителем острова. Властолюбие не дает покоя людям. Порок бушует в их сердцах. Тот же Стефано готов красть все, что попадется под руку (IV, 1). Однако есть на острове и люди достойные. Это мудрый Просперо, его дочь Миранда и молодой, красивый Фердинанд. Молодые люди полюбили друг друга. Просперо благословил их брак. При виде Фердинанда и других людей Миранда воскликнула: "О чудо! Какие здесь красивые созданья! Как род людской хорош! Прекрасен мир таких людей!" (V, 1. Пер. Т.Л. Щепкиной-Куперник).

Маленький остров, созданный воображением Шекспира, становится как бы осколком большого шумного мира. Не случайно события начинаются с бури, дающей название трагикомедии. Буря превращает остров в круговерть человеческих дел. Здесь красота соприкасается с уродством, благородство с низостью. Здесь находит себя подлинная любовь и человеческая мудрость. Просперо побеждает темные силы себялюбия. Ведь злодеи раскаиваются в своих преступных деяниях и замыслах. Узурпатор Антонио возвращает миланский престол Просперо. Фердинанд и Миранда соединяются в счастливом браке. Получает свободу светлый дух Ариэль. Гармония восстанавливается во взбаламученном мире. Сила магии больше уже не нужна Просперо, и он отрекается от нее, принимая решение сломать свой волшебный жезл и схоронить в море магическую книгу (V, 1).

Как и можно было ожидать, сказка завершается благополучным концом. Между тем зрителя не покидает сознание, что гармония восстановлена лишь в сказке. Не оттого ли шекспировская "Буря" окутана дымкой печали Не оттого ли Просперо говорит Фердинанду, наблюдающему за пляской нимф:

Забава наша кончена. Актеры, Как уж тебе сказал я, были духи И в воздухе растаяли, как пар. Вот так, как эти легкие виденья, Так точно пышные дворцы и башни, Увенчанные тучами,и храмы, И самый шар земной когда-нибудь Исчезнут и, как облачко, растают. Мы сами созданы из сновидений, И эту нашу маленькую жизнь Сон окружает... (IV, 1).

Здесь Шекспир ближе, чем где бы то ни было, подошел к мудрости барокко. И все же "Буря" не делает Шекспира писателем барокко. Еще в одной из самых своих "ренессансных" комедий "Сон в летнюю ночь" он обращался к царству сновидений. Только там "сновидения" обозначали яркую театральность, необычные фабульные повороты. Впрочем, и "Буре" присуща яркая театральность. При всей сказочной оснащенности пьесы человек не становится призраком. Он, как и должно быть в произведении эпохи Возрождения, остается сувереном здешнего мира.

Конечно, "чудеса" Просперо не выходят за пределы сказки, но сказки утверждающей, а не отвергающей жизнь.

На этом рукопись Б.И. Пуришева завершается.

Трагедия Шекспира «Гамлет» была написана почти три сотни лет тому назад, но интерес к ней не угасает и сегодня, на театральных сценах всего мира периодически появляются новые постановки этой пьесы. Исследователи шекспировского творчества утверждают, что нет в истории искусства другого примера такой продолжительной и стойкой популярности. Люди различных национальностей каждого поколения ищут в трагедии «Гамлет» ответы на вопросы, которые их волнуют. Такой постоянный интерес к трагедии можно объяснить философской глубиной и гуманистическим воодушевлением этого произведения. Неоспоримо мастерство великого драматурга, который в художественных образах воплотил общечеловеческие проблемы.

Центральный образ в трагедии Шекспира – образ Гамлета. С самого начала пьесы понятна главная цель Гамлета – месть за жестокое убийство его отца. В соответствии со средневековыми представлениями – это обязанность принца, но Гамлет – гуманист, он человек нового времени и его утонченная натура не приемлет жестокую месть и насилие.

Прежде чем принять решение, он все взвешивает, размышляет над тем, изменится ли что-нибудь в жестоком мире после смерти Клавдия. Гамлет видит вокруг себя лишь подлость и коварство: мать предала память отца и вышла замуж за его убийцу; друзья предали Гамлета и помогают новому королю-преступнику. Разочаровавшись в собственной любви, принц остается совсем одиноким. Трагический оттенок приобретают его размышления о назначении человека (сцена на кладбище). Гамлет считает, что человек – слишком слабое существо, чтобы в одиночку противостоять мировому злу. События трагедии разворачиваются таким образом, будто подтверждают эти мысли главного героя: погибает безвинная Офелия, а зло продолжает оставаться ненаказанным. Гамлет больше не может мириться с такой несправедливостью, но и не имеет достаточно сил для борьбы со злом. Он уверен, что, став убийцей, сам перейдет на темную сторону зла и только усилит его. Автор дает герою несколько возможностей уничтожить Клавдия. Когда король молится в одиночестве, Гамлет случайно оказывается рядом и имеет благоприятную возможность для мести, но решительного шага так и не делает. Клавдий молится и просит прощения за свои грехи, смерть во время молитвы означала в то время полное отпущение грехов и, считалось, что душа человека сразу попадет в рай. Убив Клавдия в такую минуту, Гамлет простил бы ему все причиненное зло, а этого он сделать не мог. Принц переживает сложную душевную борьбу между чувством долга и собственными убеждениями. Он приходит к выводу, что весь мир – тюрьма, где человеческим добродетелям нет места, и каждый обречен на одиночество.

Монологи главного героя раскрывают тяжелые внутренние переживания, которые он испытывает. Постоянно упрекая себя в бездействии, Гамлет пытается понять, способен ли он вообще на решительный поступок. Принц даже задумывается о самоубийстве, но мысль о том, что в потустороннем мире его ожидают те же проблемы, останавливает Гамлета. Он ставит перед собой вопрос: «Быть или не быть?» В итоге, принц понимает, что просто обязан «быть» и действовать. Драматург последовательно показывает развитие характера своего героя. В финале произведения король-убийца наказан, но это происходит не по воле Гамлета, а в результате стечения обстоятельств. Гамлет притворяется безумным и это не случайно: после того, что понял принц, только очень сильный человек может не сойти с ума. Поразительная сила образа Гамлета заключается не в его действиях, а в его ощущениях, которые вместе с ним переживает и читатель. Шекспир в своей трагедии поднимает серьезные философские проблемы: почему человек не может достичь абсолютного счастья и гармонии, в чем заключается смысл жизни человека, можно ли победить зло на земле и другие. Окончательных ответов на эти вопросы дать невозможно. Но Шекспир верит в человека, в его способность создавать добро и тем самым, противостоять злу. Эта вера – и есть путь к ответам на все поставленные вопросы.

Вся жизнь Гамлета прошла перед нами, хотя произведение охватывает лишь несколько месяцев. За этот небольшой срок герой преобразуется из мальчика, который никогда не сталкивался с реальной чернотой жизни, в юношу-философа, готового к решительным действиям. Несколькими штрихами автор изображает портрет Гамлета, каким он был до возникновения в его жизни серьезных проблем. Гамлет – принц Датский, наследник трона, студент наилучшего университета, его жизнь ничто не омрачает. Гамлет хорошо знаком с наукой, литературой, искусством, пишет стихи и знает правила сценической постановки. Как и положено было настоящему человеку того времени, Гамлет отлично владеет мечом. Принц – настоящий гуманист и мыслитель, он обладает острым умом и мог бы стать хорошим правителем.

Как настоящий сын своего отца, Гамлет должен отстоять честь семьи и убить Клавдия, который подло отравил брата-короля. Беда Гамлета в том, что он не решается встать на путь зла, чтобы довести месть до конца. Душевные сомнения терзают его постоянно, и он решает вывести зло «на чистую воду». Для этого Гамлет устраивает представление, надеясь, что убийца раскается. Но король уверен, что никто не догадывается об его грехе. Он раскаивается наедине с самим собой, а Гамлет теряет удобный момент, и убийца плетет интригу уже против него самого. Решительность принца проявляется, когда он убивает Полония, приняв его за короля, а затем хладнокровно отправляет на смерть предателей Гильдестерна и Розенкранца. Только Клавдию принц, почему то так и не решается отомстить.

Гамлет думает не только о личной мести за убийство отца, но и о необходимости бороться со злом, которое носит мировой характер.

Гамлет – человек своей эпохи, имеющей раздвоенный характер. Он понимает, что человек является украшением природы и венцом всего живого на земле, но, с другой стороны, человек – низменное существо, которое недалеко ушло от животных. Принц не верит в существование потустороннего мира. Он способен действовать, и действует, разрываемый сомнениями и угрызениями совести. Гамлет готов к мести, но не решается ее совершить, а его бездействие служит причиной смерти других людей. Возможно, именно благодаря таким людям, как Гамлет, человек продолжает оставаться совершенным созданием, вечно находящимся в поиске истины и ответов на сложные жизненные вопросы.

Обновлено: 2012-04-18

Внимание!
Если Вы заметили ошибку или опечатку, выделите текст и нажмите Ctrl+Enter .
Тем самым окажете неоценимую пользу проекту и другим читателям.

Спасибо за внимание.

.